Шайя ведь внимательная и настырная, всё заметит. И помолвочные браслеты, и отцветающие синяки, и свежий шрам на руке, и… а может, пронесёт? Тем более, Риган отбыл в столицу, а значит можно прикинуться болотной кочкой и ничего никому пока не говорить.
Я поправила сумку, битком набитую подарками от каджунов, свежими фруктами от Данайны, и, насвистывая незатейливую мелодию, зашагала к себе в общагу.
Можно расслабиться оставшиеся несколько часов, угостить Шайю фруктами, а потом от души наплясаться на балу в честь зимнего солнцестояния. Сопровождать меня будет Сел, единственный кому доверился собственник Риган. Вспомним с Селом, как мы отплясывали южные танцы у ночных костров и зажжём!
— Рэй!
Я обернулась на голос и рассмеялась. Вспомни зло, вот и оно. Селтан Тонга, радостно размахивая маленькой коробочкой, нёсся ко мне по хрустящему снегу.
— С днём рождения! — друг сгрёб меня в объятия.
— Спасибо! — сдавленно ответила я, чувствуя, как ноги отрываются от земли и похрустывают рёбра, — Сел, ты меня сейчас убьёшь…
— Ой! Прости! — Сел опустил меня на землю и разжал руки, — это тебе, только сразу не открывай. Перед выходом на бал откроешь.
— Там что-то секретное? — я потрясла коробочку.
— Узнаешь, — хитро улыбнулся Сел, — ладно, мне пора, через три часа жду тебя в холле общаги. Будь готова.
— Буду.
В общаге царил беспощадный дух грядущего праздника, оттого со всех концов несло отчаянием, конкуренцией и духами. Каждая адептка хотела быть лучшей на балу, а потому из шкуры вон лезла. Ещё бы, гвардейцы, которых заслали к нам под видом боевиков, остаются в Академии до особого распоряжения, а значит, и на бал придут. Девчонки не знали, что на самом деле представляли из себя «боевики», но им очень импонировало такое количество отборных парней. Вот и старались.
Я оставила сумки в комнате, набрала фруктов и постучалась к Шайе.
— Рэйка! — обрадовалась подруга, — ты где столько дней пропадала?
— Домой ездила. Вот, это тебе, — я протянула ей фрукты.
— К каджунам, что-ли? А фрукты откуда? Зима же!
— Ага. И фрукты оттуда, из теплиц, — в последний раз соврала я, давая себе клятву, что после бала всё расскажу Шайе.
— Заходи, — подруга распахнула дверь, — я тебе платье покажу. Такая прелесть, ты себе не…
Я занесла ногу, но кожа на затылке вдруг покрылась мурашками — колючими, как иглы. Я тут же развернулась и выбросила вперёд руки со сплетёнными в заклинании пальцами. Щит мгновенно вырос, окружив меня и Шайю. Грязные ошмётки врезались в невидимую глазу оболочку щита и теперь медленно стекали вниз. За щитом, посредине общажного коридора, замерла Мегра с поднятыми вверх руками. Наверное, только ради этой картины стоило столько лет скрывать магию, чтобы полюбоваться испугом Аймены — глаза вытаращила, руки трясутся, челюсть на полу.
Правда, так же застыли и все адептки, секунду назад носившиеся по коридору. Мда, не вышло тихого возвращения.
— Аймена Мегра, — я выпрямилась, опуская руки, — подло нападать со спины на того, кто без магии.
— Ты…ты…ты…у тебя магия⁈
— Я, ты не ошиблась. У меня есть магия. Нежданчик! Что тебе надо, Аймена? Зачем ты ко мне всё время цепляешься?
Я сняла щит. Сразу резко завоняло помойными отбросами, старыми носками и смердящим сыром, который очень уважают гоблины. Да, ладно! Обмотала палец носовым платком, потрогала грязные кляксы на полу и озверела. Платок полетел на пол, прикрыв пятно, но запах только усилился.
— Ты серьёзно? — Аймена дрогнула и попятилась под моим взглядом, — ты вообще нормальная? От этой дряни не отмыться! Запах три дня сходит!
И тут до меня дошло. Серьёзно и специально, чтобы моей физиономии близко не было на балу. Скунсовое заклятие, безвредное, но очень стойкое. Им метят границы пастбищ, чтобы отпугивать мелких хищников.
— Аймена, ты допрыгалась, — я наступала сплетая пальцы в знаке, — выбирай — синий или зелёный?
— Ты сумасшедшая! — взвизгнула Мегра, отшатываясь.
— Возможно…
— Рэй! — рука Шайи легла на плечо, — не надо, не стоит оно того.
Заклинание липучей плесени, уже готово было сорваться с моих пальцев, но я задумалась.
Месть порождает новую месть, а за ней ещё одну и так до бесконечности. Может это и есть наша судьба — останавливаться, когда месть совершенно не нужна. Мегра и так уже наказана, она будет ходить и оглядываться, ожидая от меня подлянки. Потому что каждый судит по себе.
— Живи, Мегра, — прошипела я сквозь зубы, опуская руки.
— Это что такое? — взревела госпожа Фиц, явно примчавшаяся на аромат свежей помойки, — это кто?