А с другой стороны — почему бы и нет. Йэну (так звали духа) хотя бы не дали умереть от скуки. Наверное.
Это кстати было ещё одной причиной, почему мне нельзя было здесь находиться. Мне было безумно стыдно перед Йеном, за то что я на свободе уже больше месяца и не подала никакого знака своему старому другу. Даже в голову не пришло явиться сюда в его поисках. Какой же я всё-таки ужасный человек.
А ведь возможно он давно уже ушёл обратно, в последние месяцы, он становился всё более недовольным новыми устоями. Я старалась бороться со своей репутацией, Йен же был не готов служить не мировому злу, шутя о том что уже готов сбежать от увлёкшейся «благотворительностью» меня.
«Может то были и не шутки.»
От этой мысли стало печально. Йен был единственным светлым воспоминанием из прошлой жизни. Светлым и очень ярким, по сравнению со всем, что осталось мне от той поры, так что новая встреча с духом страшила, но если его больше нет...
«Значит, он счастлив в своём мире, Рокси.» - не дала себе продолжить распускать нюни.
— Ты злишься? — опасливо проговорил Роб, отвлекая меня от нерадостных мыслей. Видимо, он ожидал от меня другой реакции, но точно не полного спокойствия.
— Нет. Пойдем скорее. Не терпится посмотреть как осквернили…то есть освоили мой дом чужие для меня люди, — улыбка, которая у меня вышла, была далека от радости, но какая радость — такая и улыбка.
— Эта академия очень уважаемая, одна из лучших… — начал было восхвалять свою альма-матер Роберт, но я его прервала.
— То есть не лучшая?
— Ну, раньше была, но мы уже третий год подряд занимаем второе место в Ара-таэ — это проверка на пригодность для дальнейшего обучения, ну и попутно турнир между академиями.
Я кивнула ему, показывая, что всё поняла, хотя больше половины слов пролетело у меня мимо ушей, потому что всё мое внимание переключилось на изучение местности.
Да уж. Поторопилась я, когда сказала, что тут ничего не изменилось: двор был совершенно мне не знаком, много разных растений, дорожки из какой-то бежевой плитки, вместо гранита, которым раньше был вымощен весь сад. Ни одной устрашающей статуи, вместо; были фонтаны, беседки и … качели? Тьма. Выглядит, конечно, миленько, но ужасно. Боюсь увидеть, что сотворили внутри, и как Йен мог такое допустить? Нет! Это просто невозможно. Значит, что дух всё же сдал цитадель врагам, и покинул этот мир, – это признать было намного проще чем то что все эти изменения проходили под его чутким контролем. Йен - воплощение самой тьмы, любитель заставлять людей бежать в ужасе из замка, не гнушающийся пытками Йен и качели украшенные цветами? Никогда.
Сейчас главное — со всем этим смириться и не допустить выпуска тьмы, для устранения этого безобразия.
Детально всё осмотреть не удавалось, потому что хоть я и пыталась этого не замечать, но тут было ужасно людно, десятки, если не сотни людей разного возраста и пола сновали туда сюда, громко обсуждая, кто что. Всё это чем-то напоминало шум в голове, что тогда мучил меня после пробуждения. Но сейчас было хуже, потому что всё происходило в реальности.
Я постаралась отгородиться от всего этого. Все-таки давно я не видела огромного собрания людей в таком относительно небольшом пространстве.
Из своеобразной медитации меня вырвал мерзкий звук, что долетел до моих ушей сквозь весь этот гам.
— Что встала, идиотка, тут люди ходят! — кричала на меня девица с ярко-алыми волосами. Она демонстративно толкнула меня в плечо и, более не обращая на меня внимания, пошла дальше, переговариваясь с такой же красноволосой девушкой рядом.
— Давно пора запретить всяким деревенщинам обучаться в академиях. Пусть лучше за полями у господ ухаживают, а не глупостями занимаются, всё равно из них хороших магов не выйдет. — Постепенно голос удалялся, и хамка с подругой смешались с толпой. А я всё не могла отойти от ступора.
«Да как она смеет? Оскорблять меня в моем доме?»
Я призвала свою силу, желая, чтобы та нагнала зарвавшуюся девчонку, и показала, что с незнакомыми людьми нужно общаться вежливо, если уж решила открыть свой поганый рот без разрешения. Но как и несколько раз до этого, свет появился на руках, а потом с «зловещем хихиканьем» погас. Хихикание, конечно, было образным, но мое бессилие было как нельзя реальным.