Я не понимала, как просьба к переговорам вылилась в это. Ведь у меня не было и мысли, что местное светлое командование откажется даже слушать о мирном соглашении.
Это была первая сторона конфликта, к которой, после большого времени подготовки, я заявилась в роли парламентера. Тьма смеялась внутри, наблюдая за тем, как мои идеалистические планы о ненасильственном решении конфликта натыкаются на стену из человеческой дурости и веры в собственное превосходство.
Надо мной посмеялись и приговорили к казни за измену, и сейчас стоя над пропастью и глотая свежий воздух, я старалась не смотреть вниз.
Вниз, откуда отлично было видно картину, похожую на страшный сон.
Перемазанные в крови люди, кони, всё лежало ещё тёплыми сломанными куклами, если посчастливится. А если нет — то пазлом, раскиданным по всей, когда-то прекрасной полной жизни и энергии поляне.
Сейчас это была лишь сырая от крови земля, именованная не иначе, как могила. Где вместо мраморных надгробий развивались рваные и такие же грязные, как люди, знамёна — словно символ их упрямства и глупости.
Совсем потеряла счет времени. Сколько я уже тут стою? Час? Два? Может пять минут или весь день?
Мой плащ цвета индиго развивался под натиском ветра, что с большой скоростью нёс по небу грозовые тучи, постепенно закрывающие собой небесный свод.
Это было хорошо: вода смоет всё, и этот край вновь возродится; он станет плодородней, чем раньше, но навсегда останется память о случившихся здесь событиях. Пройдёт не один век, чтобы эхо смерти ушло с этой земли, и здесь смогла поселиться новая жизнь.
Воздух выходил из меня как-то рвано, словно я забыла, как дышать. Это было вполне возможно: ведь я не ощущала себя больше живым человеком, магия забрала все чувства, чтобы от горя я не сделала шаг к той пропасти, даря ей еще одну жизнь. Но даже так было тяжело смотреть, на то, что я сотворила; туда, где вдоволь порезвилась тьма.
Пришлось отбросить даже эту тень эмоций. Потому что то, что я собиралась сделать сейчас, было очередной ступенькой к потери моей человечности. Люди, кажется, называют это душой.
— Эро фрнасэ дуиол, — разводя руки в разные стороны ладонями вверх, я почти кричала, пытаясь услышать себя сквозь ветер. Пришлось перейти в частичную трансформацию, с целью распороть уже зажившие после боя запястья.
Чтобы осуществить задуманное, мне нужна не только большая жертва, которой станут павшие в нечестном бою люди, но и много крови. Моей крови.
— Флакс-эр мидо рехътеф, — очередная порция ритуальных слов, что нашёптывала мне тьма.
На секунду мелькнула мысль остановиться, но накатившаяся из ниоткуда злость, заставила отбросить её, продолжая.
— Нгесъе ффрансэ дуиол! — резкая боль в висках была столь яркой, что на мгновение я сбилась, замечая, как по щекам бегут узкие дорожки слез, вперемешку с кровью. Но даже это не заставило меня прекратить страшный ритуал.
«Раз они не хотят сами… Придется взять всё в свои руки», — вторя моим мыслям, раздался каркающий знакомый смех.
— Ты не разочаровала меня, ведьма рода Маррой. Твои силы восхищают даже меня.
Я лишь отмахнулась от тёмной сущности, продолжая читать заключающую часть.
— Мор дес вие воркслора-тэ. — слова выходили неразборчиво: всему виной — горло, что начало саднить. На последнем выдохе я всё же закашлялась, но успела закончить.
— Вэльдинго вромб, — прозвучало, словно эхо, разнося мой голос над поляной.
Я знала, что должно было произойти, но все равно отшатнулась от края, когда кучи переломанных трупов, начали по велению тьмы подниматься, превращаясь в живых мертвецов.
Их тела ссыхались, кожа трухой опадала на землю, а в глазах зажигались синие потусторонние огни, ненадолго, заглянув в которые, можно было увидеть, что там прячет грань, отделяющая жизнь от смерти. Но эта сцена стал бы последней, перед тем как испустить свое дыхание.