— Если дела обстоят так, как вы говорите, то налицо — тяжкое преступление против Империи.
— Ну да, тот старый закон о злостном вандализме, — согласился Император.
И наказание — смертная казнь и еще особые пытки…
— Просто смерти недостаточно! Во всяком случае, когда в преступлении замешаны ренегаты. Вот почему я и решил обратиться к своему психоисторику, — заключил Император.
— Вы хотите, чтобы я…
— Подбросили мне идею. Эти люди, ренегаты, заявляют, что стремятся уничтожить существующий закон и все такое… в общем, понятно. Но своими преступлениями они приобретают до неприличия широкую, всепланетную известность: имена негодяев, уничтожавших драгоценные памятники искусства тысячелетней давности, знает буквально каждый! Они сходят в могилы, став знаменитыми. Все наши психологи считают, что это и есть истинная мотивация их преступлений. Я могу их уничтожить, но ренегатам нет до этого дела — посмертная слава им все равно обеспечена.
— Хм-м… — промычал озадаченный Гэри. Он совершенно точно знал, что никогда не сможет полностью понять таких людей.
— Итак, мне нужен ваш совет — как психоисторика, — напомнил Император.
Сама проблема очень заинтересовала Гэри, но никакие стоящие мысли на ум пока не приходили. Он давным-давно приучился не сосредотачиваться на немедленном решении важных вопросов, обычно ему требовалось просто подождать, пока ответ сам не выскользнет из глубин подсознания. Чтобы выиграть нужное время, Гэри спросил:
— Сир, вы заметили дым за вашими садами?
— Дым? Нет, — Клеон сделал знак невидимым наблюдателям, и тотчас же у дальней стены Зала Аудиенций вспыхнул яркий свет. Огромное пространство заполнилось голографическим изображением Императорских Садов. Столб густого черного дыма еще больше вырос. Клубы дыма извивались на фоне серого неба, словно маслянистая черная змея.
Раздался ровный, лишенный всякой интонации голос:
— Авария в жилых районах. Это досадное недоразумение произошло вследствие заговора механиков.
— Саботаж техников? — О таком Гэри уже был наслышан. Клеон встал с кресла и подошел поближе к голограмме.
— Да, похоже на то. Еще одна шайка недовольных. Непонятно из каких соображений механики вдруг сделались заговорщиками. Нет, вы только посмотрите на это! Сколько уровней уничтожено?
— Пожар распространился на двенадцать уровней, — ответил механический голос. — По данным службы безопасности, потери составляют четыреста тридцать семь человек погибших и восемьдесят четыре — пропавших без вести.
— Какие потери в имперских войсках? — спросил Клеон.
— Минимальные. Несколько солдат пострадали при усмирении взбунтовавшихся механиков.
— Так, понятно. В самом деле потери невелики. — Клеон вплотную подошел к голограмме. Объектив телекамеры скользнул вниз, в глубину выгоревшей ямы. Края шахты напоминали обгоревший дочерна слоеный пирог, на всех уровнях-этажах бушевало пламя, металл конструкций оплавился и растрескался от жара. То тут, то там вспыхивали снопы голубоватых искр от короткого замыкания в электропроводке. Пожарные команды трудились на износ, заливая горящие этажи потоками воды, но пока их усилия не увенчались заметным успехом.
Потом голопроектор показал вид издалека — с орбитальной наблюдательной станции. Наблюдательная программа работала идеально, показывая Императору всю широту своих возможностей. Гэри подумал, что наблюдателям не так уж часто выпадает случай выслужиться перед Императором. Клеон Спокойный — таким не очень лестным прозвищем наградили нынешнего Императора — был совершенно безразличен к большинству страстей, волнующих человечество.
Единственным ярко-зеленым пятном на всей планете были Императорские Сады. Свежая зелень Садов отчетливо выделялась на сером и буро-коричневом фоне кровель и поверхностных агроплантаций. От полюса к полюсу через всю планету тянулись угольно-черные пластины солнечных батарей и серо-стальные конструкции перекрытий. Ледовые шапки с полюсов были давным-давно растоплены, и все воды морей Трентора собраны в подземных цистернах.
На Тренторе проживало около сорока миллиардов человек — в едином всепланетном мегаполисе, погруженном в землю на глубину не менее километра. Запрятанные в безопасных, хорошо защищенных подземных камерах, эти миллиарды давно привыкли к тесноте и искусственному воздуху и панически боялись открытых пространств, к которым в принципе можно было подняться на обычном лифте.