— И зачем Алан сказал это тебе?
— Потому что мне он сказал, что мы очень похожи. Как сестры. — Девочка вдруг сжалась вся и отвела глаза в пол. А руки положила на колени, сцепив пальцы в замок. Ее что-то беспокоило, но Акита не понимала что.
— О чем ты думаешь, Ветерок? — спросила она, чувствуя волнения.
— Я…, — начало было девочка, но остановилась, словно уперлась в невидимую стену. — Я хочу попросить тебя. — Выдавила с трудом и обернулась, цепко хватаясь взглядом за белесые глаза сидящей напротив равийки. — Я хочу попросить тебя стать моей сестрой.
Акита вздрогнула от нелегкого признания малышки. В голове воцарился сумбур. Как она могла признать чужого человека своим? Как могла наречь своим именем? Взять обязательства будущее маленького человека?
— Ветерок, ты должна понимать, — спустя недолгое время вынырнула из мыслей она. — Я не могу. А что, если твои родители захотят тебя забрать?
— Они мертвы, Акита.
Девушка потеряла дар речи. Мертвы? Так просто. Мертвы…
Для Акиты смерть близких стала страшным ударом. Ее мать и отца убили на ее глазах. А племя равов погибло в битве за собственную землю. Она была убита горем. Но в маленькой девочке, сидящей напротив, равийка не видела подобных чувств. Там была нежность к ней, любопытство и интерес к жизни, и ничего, связанного с семьей. Акита пыталась найти какие-то нежные воспоминания, которые ребенок мог хранить как нечто очень ценное в дальних коробках сознания. Но нет. Ее разум был очищен о мыслях о родителях. Как будто та их стерла.
— Мертвы? Что с ними произошло?
Девочка пожала плечами.
— Не знаю. Я никогда не знала их. Выросла на улице, воровала еду. Жила под мостом в лачужке с другими бедняками и брошенными детьми.
Акита нахмурилась. Так вот за что малышку упекли в тюрьму, а потом и приговорили к виселице. За борьбу, за желание жить. Сцепив зубы, она поднялась и присела к ребенку ближе, а затем обняла ее, притягивая к себе и укладывая ее голову на свое плечо.
— Я буду тебе сестрой, Ветерок. Но ты должна назвать мне свое имя…И кое-что пообещать. Сделаешь это для меня?
Девчонка тут же расплылась в улыбке и расслабилась в ее руках, потянулась с ответными объятиями. Но Акита отстранилась, придавая себе серьезный вид.
— Сделаю все, что угодно, — поняла она и убрала руки, складывая их на угловатых коленках.
— Имя?
— Меня зовут Иридна. И я обещаю тебе то, что ты попросишь обещать.
— Иридна. Очень красивое имя.
— Лучше Ветерок. Мне так больше нравится, — тут же откликнулась девочка. Акита кивнула. Ветерок так Ветерок.
— Хорошо. А теперь. Ты должна пообещать мне. Когда придет момент, и я попрошу тебя остаться… — она придержала слова, улавливая в глазах ребенка недоумение. — Когда я скажу тебе остаться с Риэллой. Ты должна будешь покориться и остаться с ней. Хорошо? Ты обещаешь мне?
Акита видела борьбу в душе девчонки. Она боялась остаться одна. Но доверяла сидящей перед ней девушке больше, чем себе. Та спасла ее, кормила, дала кров, защищала, не била и была такой…нежной и ласковой, как мама. Ветерок сжала пальчики в кулаки и кивнула.
— Да. Я клянусь, что останусь с Риэллой. И буду ждать тебя столько, сколько нужно.
[ЕМ2]Поединок между дирусом и его альфой – это всегда ритуальный бой. Потому что, если альфа проиграет, то стая вынуждена будет принять нового вожака. По звериным законам, вся стая должна в этот момент присутствовать. И никто из них не может вмешаться. А бой может начаться только, когда бета стаи уверится, что оба соперника готовы к драке.
Глава 9
Глава 9
Алан
— Как ты, брат? — на плечо легла рука Радана, а перед глазами появилось его лицо.
Алан отставил прочь бутыль с водой. Потеря одного из наемников и беспокойная ночь, полная кошмаров, вывели его из равновесия.
— В порядке. Как остальные? Уже говорил с ними?
Радан хмыкнул и отступил.
— Да. Держатся. Ерепенятся еще, но кормящую руку грызть не будут.
— А что с чужаками?
Радан присел, вытянув ноги, и поднял голову к небу.
— Кровь у них кипит, вот и цепляют парней. Не надо в это лезть. Пусть сами разберутся.