Кристобаль усмехнулся, припоминая вздорную девчонку, что бросила его в таверне. Вряд ли она стала бы помогать ему после всего.
— Благодарю вас, маленькая госпожа. Но все же не откажусь от вашего предложения, — он снова поднял голову, улыбаясь уголками губ. Малышка вздернула голову и повернулась было уйти, но вдруг вернулась, преданно заглядывая в его глаза.
— Я хотела попросить. Вы не обижайте Хектора, пожалуйста. Он хороший… — пробормотала быстро и поспешила улизнуть. Только испачканные песком пятки напоследок сверкнули.
Кристобаль недоуменно проводил малышку взглядом и распрямился, чувствуя вернувшийся контроль.
— Гоподин? — подал голос Хектор, останавливаясь неподалеку, словно страшась подойти ближе.
Кейси усмехнулся, качая головой, а потом и вовсе рассмеялся. Рыжеволосый в ответ лишь нахмурил брови.
— Капитан? С вами все хорошо? — неуверенно пробормотал он, отступая на шаг от веселящегося командира.
— Хектор, чертяга! — наконец выдохнул тот. — Что ты с ней сделал? Как заставил принять себя?
Тот нахмурил брови, оглядываясь, словно в воздухе пытаясь найти ответы на свои вопросы.
— Не понимаю…
— Ашахата…ашахата. Как ты завоевал ее доверие?
Хектор завел руку за голову и взлохматил отросшие волосы на затылке.
— Это выше меня. И выше нее. Благословение всесильных – как мед. Ты попадаешь в него и не можешь выбраться. Слишком сладко, никак не отказаться…
Кристобаль поморщился.
— Она же совсем ребенок…
— А значит у меня есть время, чтобы ее завоевать, — твердо ответил воин, поднимая упрямый взгляд на командира. И хоть Кристобаль не понимал такого влечения, но отрицать очевидное не мог. Он не всесильный, чтобы вершить судьбу. Так пусть все идет своим чередом.
Кивнув, приложил кулак к сердцу.
Акита
Черно-серая густая дымка окутывала все кругом. Акита сделала шаг вперед и вытянула руку, пальцами касаясь тумана. Она не знала, где оказалась. Блуждала по границе сознания, надеясь уцепиться взглядом хоть за что-то.
Наконец впереди показались края домов и верхушки невысоких деревянных заборов. Акита встала как вкопанная, с дрожью в сердце узнавая дорожку, по которой все это время шла. Сердце загнанной в клетку птичкой забилось в груди, дрожь от него опустилась в колени. Все ее существо сопротивлялось происходящему, не давая и шагу ступить.
Громкий треск разрушил тишину. И здание, оказавшееся по правое плечо, с громким шумом рассыпалось в труху. Запах дыма стал заползать в легкие, оглушая сознание, будоража воспоминания. Злобный страх вонзился в спину. Акита охнула и опустилась на колени, следя за тем, как медленно расступался дым, открывая все новые и новые дома, объятые огнем.
Когда дымка развеялась, равийка смогла разглядеть и свой дом среди прочих. Он серым пятном притулился на краю селения. Высокие стены, острая треугольная крыша и широкие двери, распахнувшие свои объятия. Они приглашали ее, звали окунуться в прошлое, желали насытиться ее страхом и болью.
Сердце сжалось. А воздух застрял в легких. Сделав над собой усилие, Акита поднялась на ноги и ступила на жухлую обгоревшую землю. Трава хрустела под подошвами, крошилась, превращаясь в пыль.
Наконец, Акита достигла знакомых до боли ворот. Схватившись за уцелевший столб, на котором когда-то висели ворота, она прислонилась к нему лбом. В последний раз, когда девушка была здесь, все пылало, а воины короля, насладившись кровавым пиром, уходили прочь.
Вздохнув поглубже, Акита сделала шаг, окунаясь в гнетущую обстановку дома. Разбросанные по разным углам стулья, накренившийся над полом стол, осколки стекла, рассыпавшиеся под ногами, и обрывки бумаги вперемешку со страницами, оставшимися от некогда прочитанных книг. Девушка зажмурила глаза. Чувство утраты сковало разум и сердце, заставляя то неистово стучать. Слезы навернулись на глаза и громкий всхлип вырвался из-за плотно сжатых губ. Акита приложила руку ко рту, стараясь сдержаться. Но вихрь боли выбил из девушку очередной всхлип.
Равийка проснулась среди ночи и, утерев мокрые дорожки на горячих щеках, выползла на воздух. С уходом солнца прохлада опустилась на пустыню. Акита глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Воспоминания не отпускали ее, приходили в виде кошмаров, будоражили душу, будили забытые чувства. Девушка и счастлива была бы забыть некоторые моменты из своего прошлого, чтобы те не сжигали ее изнутри. Но такое было не под силу даже ей. Дар не действовал на своего хозяина.