Давно это было, но луна по сей день помнит. И каждый раз в тот самый день она освещает землю оранжево-красным цветом.
— Какая красивая легенда, — прошептала девушка и положила подбородок на колени, прижатые к груди, устремляя ласковый взгляд на костер.
Разгорался огонь, плавилась кровь, разгоняя веселье. Вскоре зазвучали первые робкие голоса, песня разливалась по округе, лаская слух, заставляя пускаться в пляс.
Шаманка
Верное пламя свечи мерцало и вычерчивало линии в удушающем потоке воздуха, плавно разгоняя темноту укромного уголка, который для себя обустроила Альхаама. Шаманка встряхнула косточки, сжатые в кулаке, и раскинула костяной пасьянс на гладкой поверхности сундука.
Альхаама всегда с костями на «ты» была, верно служила этим своему племени. И сейчас пасьянс разложился так, что сомнений не было – истину познаешь, коли разгадаешь тайный смысл послания. Губы сжались при этом, а брови сошлись на переносице. Будущее приоткрыло для нее лазейку, норовя утянуть за собой...
Пуще прежнего сжались губы шаманки. Царапнули ногти по мягкой коже. Закрылись глаза, нервно забегали яблоки под ними. Короткая судорога сковала сердце, стискивая трепыхающееся сердце.
От смрада смерти, повисшего в воздухе, потухла свеча. Тьма сгущалась вокруг, холод сковал ее чресла. Шаманка сделала отчаянный вздох и закашлялась, хватая себя за горло.
— Отпусти, нечистая! Не пришло еще мое время! Сама знаешь, косая! — пробормотала еле слышно.
Пуще прежнего сгустилась темнота вокруг.
Легкий шорох раздался сбоку. Альхаама распахнула глаза, встречаясь с желтым нечеловеческим взглядом.
— Пощадите, всесильные! Пощади… — просипела из последних сил и свалилась на колени, больно ударяясь о жесткий пол.
Зверь зарычал, щеря длинные клыки. Дернулся вперед, черной тенью накрывая немощное тело, вгрызаясь в податливую плоть.
Боль пронзила все ее существо. Новая судорога свела тело. И отпустила…
Альхаама забормотала еле слышно последнюю молитву и затихла. Тьма отступила, втянулась в тени, падающие от вещей, и пропала. Вновь разгорелась свеча, оголяя бледное синеватое лицо старухи. Дернувшись, она распахнула глаза и глухо закашлялась, напитывая легкие спасительным воздухом.
— Да благословите меня, всесильные, на новый день… — прошептала обескровленными губами и улыбнулась.
Капитан Кристобаль
Самый большой страх человека – страх смерти. Именно он связывал мужчину по рукам и ногам, не давая возможности встать на путь истинного просветления. Многие племена проводили обряды для своих воинов, избавляя их от этого страха. Например, второй отряд Повелителя Агхори, славился тем, что заставлял есть мертвых для этого.
— Хектор! — окликнул Кристобаль. Тот обернулся и подошел ближе. — Все готово? — капитан оглядел выжженную солнцем поляну, окруженную колючими кустами и выставленный посередине столб.
— Да. Пио готовит его к обряду.
Кейси довольно кивнул.
Сильный ветер прокатился по пустыне, обдувая лица мужчин холодным дыханием. Таинственная тишина опустилась на место, подготовленное для ритуала.
Кристобаль спустился на землю и, наклонившись, собрал в кулак песок, растер его между пальцев и поднес к лицу, растирая по щекам.
— Великая луна сегодня укажет воину истинный путь, — прошептал он, прикрывая глаза.
Хектор довольно кивнул и приложил руку к сердцу. Чтить традиции — значит сохранять связь с предками.
Наконец, темнота укрыла Дарахму. Лишь лунный свет остался освещать путь для просвещенных.
— Пора.
— Лучи неразрывно связаны с солнцем также, как двоедушники – с луной, — прокатился мелодичный голос появившегося перед глазами Пио. Сейчас он выглядел торжественно: длинный золотой халат, доходивший ему до пяток, черный амулет со знаком Правителя на шее и тонкое вертело с загнутым концом в руке.
Следом за Пио появился Чиро. Он был полностью обнажен. А его тело украшали письмена, нанесенные умелой рукой. Четыре воина окружили столб. Первым скинул с себя одежду и преклонил колени Кристобаль. Опустив голову, он втянул в себя воздух и прошептал ритуальные слова: