Его мотивация – выход из общего потока жизни, свободолюбие; стремление открыть новые состояния сознания для выживания в иных формах восприятия реальности; исследование новых жизненно важных источников энергии первопричины. Он может находить мотивацию в среде единомышленников, но из-за своей независимости предпочитает уединенность и черпает мотивацию только из своей непосредственной игры с разумной реальностью, частью которой он сам является по его убеждению.
Вероятный промысел духа в этом случае очевиден и прямолинеен. Человек идет прямым путем в зовущие пространства неизведанного и получает определенную реализацию: просветление, катарсис. Смысловые опоры, связанные с жизнью обычных людей выбиваются в этом случае самим искателем осознанно и целенаправленно. Если же он в чем-то ошибается, то как всегда, его безупречность проверяет сама жизнь – главный учитель и подсказчик. Многие духовные подвижники погибали на полпути к своей реализации и тогда опыт смерти и линия жизни, приведшая к ней, возможно, послужили им последним напутствием в их духовном поиске. Безусловно, по мере их объективности.
Так как поиск духа многоплановое занятие, то движение к нему часто оборачивается откатами на различные жизненные позиции или задержкой на них из-за сугубо умозрительного и индивидуального понимания духовного пути. Ниже перечислим такие возможные задержки на пути, с короткими комментариями к ним.
1. Откат обратно в социум, в общепринятую формализацию (торможение) духовного поиска, под «крышу» какого-нибудь религиозного эгрегора.
Здесь всё достаточно просто: человек опять становится среднестатистическим членом общества, лишь с новой заинтересованностью в нём.
2. Аскетические индивидуальные практики: затвор, бродяжничество, индивидуальные духовные мытарства.
Нужно отметить, что человек быстро привыкает даже к суровой ограничивающей жизни аскета, ни говоря уже про чувственные пороки и различные «прелести» жизни, зачастую считая свой выбор единственно верным и непогрешимым. Но, часто случается так, что потом он уже ничего не может изменить, находясь в неком оцепенении, забвении и ограниченности возможностей. Ему так становится удобно жить. Безусловно, здесь нужно рассматривать каждый конкретный случай в отдельности, отслеживать зависимости от окружающей среды.
Например, если человек принял аскетический образ жизни как переходный этап в его текущих практиках, и все же не привык к нему то, в конце концов, он добивается своей реализации, например, как это было у Будды на определенном этапе формирования его мировоззрения. Такие подвижники интенсивно набирают духовный опыт, они могут управлять своими жизненными функциями и быть достаточно независимыми от внешней среды, в том числе и от социума. Они способны в любой момент изменить свой жизненный выбор в социуме на противоположный, не изменяя при этом своему абстрактному началу.
Тех же, кто застрял в данном образе жизни, преследует синтаксис иллюзорных представлений и их медитации не проникают дальше одержимого понимания духовных практик. Они останавливаются в своем развитии и ведут своеобразный, не адекватный социуму образ жизни толи полубомжа, толи полусвятого, но определенно недоделанного индивида, застрявшего в своих, вполне определенных привычках. Таких субъектов довольно много в странах 3-го мира, там, где тепло.
3. Монастырская, ашрамная жизнь.
В общем-то это жизнь внутри социума с некоторыми ограничениями (безбрачие, посты, ритуалы и др.), но тут уже есть стремление к иной жизни. Но вот как она представляется, зависит от самого человека и того религиозного направления куда он попал. Существует риск наивно, по-земному социализировать «жизнь небесную» в своих человеческих представлениях. Например, как это делается в некоторых религиях, когда райская жизнь рассматривается в тех же предметных формах как и на земле: с добрыми не кусачими животными и милашками людьми - себе подобными. В то время, как более продвинутые духовные течения вообще отказываются от различных форм, прекрасно понимая, что мы не можем представить себе жизнь в иных сферах реальности, будучи только людьми без той необходимой трансформации в иные формы осознания. Многие, так называемые, духовники социализируют и персонифицируют бога, представляя его в образе некого доброго дядюшки, правоверного отца, и тогда спрашивается: какой жизнью они живут? Да всё той же - социума, играя его предметным синтаксисом перед страхом войти в настоящие пространства духа, оставив человеческую форму и соответствующие ей оценки позади. Ведь для этого требуется исследовательское усилие, настоящее желание измениться, чего многим так недостает.