Хорошо, дракон. Раз ты не хочешь учить этот Крик, то я буду искать способ проникать в твою голову и использовать твою силу. А когда я пойму, как это делать, ты окажешься запертым в клетке и не будешь меня тревожить до тех пор, пока я не найду способ выгнать тебя из своей головы.
«Твоя очередь учиться», — неожиданно приказал Партурнакс. — «Крикни Безжалостную Силу».
Надеюсь, ящер не заметил моего ликования — ведь пока он думает, что я вспоминаю Безжалостную Силу, я буду думать над тем, как Крикнуть ту’ум, подчиняющий волю. Что же, сейчас мне действительно стоит усыпить бдительность дракона, а затем — вспомнить эти ржавые потоки, вязкие, но в то же время острые.
Итак, FUS — Сила, горный поток и порыв ветра. RO — равновесие, форель в горном потоке и ураганный лист на ветру. Dah — это равновесие, толчок, противодействие силам, которые влияют на каждое живое существо. FUS-RO-Dah — это я сам.
Голубые потоки собирались где-то в моём разуме, норовили высвободиться:
— FUS-RO-Dah!
«Неплохо, FahLIL. Мне нравятся мысли, которые ты вкладываешь в Слова».
Похвала немного польстила мне — но не следовало забываться, нужно попробовать ещё раз, убедиться, что это — не обычное везение. А затем попытаться Крикнуть подчиняющий волю ту’ум.
— FUS-RO-Dah!
«Ещё раз».
— FUS-RO-Dah!
«Ещё».
Вязкое GOL — земля, твёрдая, но в то же время и податливая. Hah — изменяющийся разум, на который могут повлиять те или иные события. DOV — бессмертные твари-драконы, которые, однако, тоже состоят из плоти и крови.
— GOL…
Что-то схватило меня за шиворот, швырнуло в глубины собственного сознания. Мне казалось, что я падал в чёрную бездну, вокруг меня вспыхивали мертвенно-зелёные огни, затем меня словно засасывало что-то вязкое и склизкое.
«Я велел тебе забыть этот ту’ум, FahLIL!»
Мой разум снова отправился в полёт, вокруг снова мелькали вспышки мертвенно-зелёного света, затем я словно оказался в объятиях душивших меня склизких щупалец и клешней, рвавших мою плоть. Щупальца залезали мне в рот и в ноздри, через горло проникали во внутренности, копошились в глазах и под кожей, из-за них мне стало невозможно дышать; клешни отрывали от меня по маленькому кусочку…
«Ты хочешь вечно испытывать нечто подобное?»
Мучения прекратились, но взамен пришли новые. Мне казалось, что некая сила подвесила меня в воздухе, я не мог пошевелить даже пальцем. Передо мной показалась гигантская озлобленная драконья морда.
— Ради твоей же собственной души, FahLIL, забудь всё, что тебе дал Владыка Неведомого! Неужели я зря очищал твою душу от Его скверны?
Тьма вокруг рассасывалась, приобретала очертания дома, который я построил — однако драконья морда никуда не желала исчезать.
— FUS-RO-Dah!
Безжалостная сила отбросила меня назад, я со всех сил ударился обо что-то и навзничь рухнул вниз. Когда я пришёл в себя, то ощутил под собой снег. Каким-то образом моё тело потеряло равновесие и упало.
«Вставай», — приказал Партурнакс. — «Вставай — и снова Крикни Безжалостную Силу!»
Я подчинился.
«Каждый раз, когда ты Кричишь, ты должен пропускать истинное значение Слов через себя. Подумай, FahLIL, если целый мир толкает тебя — сможешь ли ты толкнуть мир в ответ? Сможешь дышать так, чтобы лёгкий ветерок сбивал с ног?»
— FUS-RO-Dah!
«Очень хорошо! Ещё раз!»
Моё горло словно больше не желало мне подчиняться, голос совсем пропал, я не мог больше сказать ни слова.
«У тебя слабое тело», — произнёс дракон. — «Твой дух тоже ослаб, Хермеус Мора слишком долго отравлял его. Сядь, где тебе нравится».
Мне было странно, что Партурнакс не захватил контроль над моим телом — возможно, он, наконец, осознал, что это пугает меня и лишь сильнее отстраняет нас друг от друга.
«Тогда тебе придётся немного подождать. Смертные не могут долго сидеть на голом снегу».
Я нырнул внутрь, взял коврик и снова вышел во двор. В качестве места для медитации я выбрал край обрыва, с которого открывался отличный вид.
«Смотри вдаль», — приказал дракон. — «Расслабь свой разум — и просто смотри вдаль».
Эти слова насторожили меня — почему-то мне показалось, что Партунакс хочет сделать мне что-то плохое.
«Доверься мне, FahLIL».
Прозвище «эльф», даже произнесённое на драконьем языке, задевало меня, обезличивало, приравнивало к одному из множества меров, которые сделали другим больно… Или же наоборот, терпели от остальных принижения.
«У меня есть имя», — напомнил я. — «Анкарион, если ты до сих пор не запомнил».
«Хорошо, Анкарион. Доверься мне — я не собираюсь делать тебе ничего дурного».
На мгновение я доверился этому дракону, расслабил внутреннюю броню своего разума. Что-то толкнуло меня, затем подбросило вверх. Я закрыл глаза от страха, едва сдерживал крик.
«Открой глаза и смотри».
Не зная, почему — но я подчинился и боязливо открыл глаза. Внизу проносились леса и горы — я будто бы летел над ними. Затем какая-то сила бросила меня вниз — но не так, словно я беспомощно падал с высоты, а бережно и плавно.
«Ты видишь мир так, как видел его я», — произнёс Партурнакс.
Леса сменились степью, затем горы снова приблизились, казалось, я мог коснуться их вечных снегов. Затем меня снова начинало поднимать вверх, даже горы становились маленькими и незначительными.
«Покажи мне ещё», — потребовал я.
Перед глазами всё потемнело, но затем сквозь туманы я увидел совсем незнакомое мне морское побережье, поросшее незнакомыми мне деревьями. Вдали я видел остроконечные пики, чьи склоны поросли деревьями. Затем горы сменились заснеженными пустошами, обдуваемые ледяными ветрами…
«Это — наша древняя родина», — голос Партурнакса звучал благоговейно, казалось, даже дрожал. — «Мы покинули её, спасаясь от преследования и истребления — и после долгих скитаний нашли себе новый дом».
Заснеженные пустоши сменились горными хвойными лесами, среди которых можно было различить величественные каменные строения, похожие на древние нордские руины.
«И вы принялись угнетать тех, кто приютил вас», — съязвил я.
«NID. Сначала мы были для них справедливыми властителями и советниками, JooRRE верили нам и почитали нас».
Леса превращались в тундру, затем стали безжизненной ледяной пустошью, погруженную в вечный мрак; величественные руины оказались занесены снегом, и лишь редкие проплешины напоминали об их ранее славном прошлом.
«Мы помогли тем, кого затем стали называть BROMME, обрести новый дом. Их любовь к нам возросла — и мы возгордились. Гордыня ожесточила нас, безграничная власть — развратила».
Мне показалось, что своим рассказом Партурнакс пытался вызвать к своим собратьям жалость. Но нет: драконы поддались всем искушениям, которые предлагает власть, забыли об ответственности перед своими «подданными», а в посредники между собой и остальными людьми выбрали ненормальных жрецов. Лишь один из них внял голосу разума — и то чужого, однако по прошествии лет даже не смог постоять за себя! Кому нужно учение, которое запрещает даже собственную жизнь защищать? Даже скаалы с их отказом от насилия понимают, что без охоты они умрут от голода и замёрзнут насмерть, да и свою жизнь и своё имущество защитить вполне в состоянии!
«И ты решил запереться на горе, а затем позволил своему брату себя убить лишь потому, что хотел доказать себе же, что больше никогда не станешь таким, каким был раньше?» — предположил я.
«GEH. Я не буду научить нынешних людей ту’уму — потому, что они будут использовать его во зло. Путь Голоса придёт туда, от чего ушёл».
Эти слова вызвали во мне ещё больше недоумения и негодования. Зачем тогда Партунакс вообще учил людей ту’уму? Почему бы просто не сместить возгордившихся жрецов — возможно, силой, и не поставить других, более справедливых, которых и обучить Пути Голоса? Почему бы не обучить Пути Голоса других драконов? Зачем было давать такое мощное оружие угнетённым, которые затем сами бы превратились в угнетателей? А они бы превратились, если бы победили в битве при Красной Горе. Они истребили бы сначала кимеров, затем — всех остальных меров, после этого подчинили бы себе всех людей и закончили бы тем же самым, что и драконьи жрецы, которых они истребили!