Всю эту картину Свен видел, пока докуривал последнюю сигарету из пачки. Там, куда он отправится, чёртов никотин не пригодится. А в том, что он последует за Существом, Свен уже не сомневался. Жизнь, которую оно показало ему, была ужасна. Да и как существовать дальше, зная, что есть другой мир, в котором ты будешь как минимум избранником божьим?
Свен прикрыл своей одеждой останки Истада и прыгнул в море. Агда не обманула брата. Каждый из них был прекрасен, и каждый тянул его на дно. Свен боролся, но силы были неравны. Когда воздух в лёгких закончился, он увидел, как его тело идёт ко дну.
— Оно тебе больше не нужно, — услышал он голос Агды. — Каждый из нас невидим, но реален так же, как плывущие мимо рыбы. Не бойся. Если Существо позволит, то ты явишься на сушу, как сделала я.
Свен не знал, когда они получили задание. Времени больше не существовало. Может, прошёл год, а может, вечность. Они уже сделали много важных вещей, но главное — познали мудрость, которую им дарило Существо. Наконец-то у них будет возможность его отблагодарить!
Агда и Свен плыли туда, куда указал их бог. Вокруг хохотали братья и сёстры: они знали, что рано или поздно вместе с Существом обрушат гнев на агонизирующую планету и смоют все её грехи.
— Каждый мой ребёнок вышел из воды, — шептало Существо. — И каждый в неё вернётся.
Но Свен понимал: торопиться не следует. Земля должна мучаться столько же, сколько ползущие по ней насекомые причиняли боль тому, кто их когда-то породил. Как добрый родитель, Существо возьмёт непутёвых детишек назад. Кого-то перевоспитает, а кого-то уничтожит.
Они остановились неподалёку от подлодки, которую поглощало Существо. Вот-вот отсеки наполнятся двойниками всех членов экипажа. Свен замер рядом со старшим механиком Филиным. На этот раз у Существа не получилось сделать всё быстро: люди внутри подлодки сопротивлялись его воле и даже смогли перебить нескольких двойников.
Наконец оно приказало уничтожить лодку. Из ублюдков не получится новых последователей.
Название подлодки складывалось из пяти букв, которые Свен прочитать не мог. По большому счёту, ему было всё равно, но всё же он спросил у братьев и сестёр:
— Как называется подлодка?
— «Курск», — ответил Филин.
Они врезались в её корпус. Они корёжили, разрывали, топили.
Существо будет довольно.
Сергей Капрарь
Вверх
Моя жизнь — череда кошмаров и повторяющихся воспоминаний. Контролировать их или пытаться снизить ущерб от них я не могу. Я блуждаю изо дня в день — и они все одинаковы, как если бы я открывал дверь, переходил в следующую комнату, а она оказывалась точно такой, как предыдущая, и так снова, и снова, и ещё раз… Возможно, я не двигаюсь, я — лишь статичная точка в движущемся вокруг меня космосе. Закончатся ли мои кошмары? Угаснут ли воспоминания?
Я помню следующее…
Мне шесть лет, отец привёл меня на утренник, который устраивали на его работе для детей сотрудников. Отец работает на госпредприятии, их здание — типичный образец советской архитектуры, монолитная коробка с множеством одинаковых глазниц-окон. Где-то здесь актовый зал, в котором проводят утренник.
Родители вместе с детьми уселись в старые потёртые кресла. Представление началось. Я почти ничего не помню из увиденного. Мои воспоминания — это нечёткие слепки — мельтешение красок, изобилие громких звуков, музыки, света и теней. Дешёвое представление, но разве нужно нечто большее мальчику шести лет?
Я отчётливо помню только клоуна. Он вышел на сцену и показывал различные фокусы. Он кривлялся как помешанный и отпускал шуточки, приглашал на сцену детей — участвовать в его номерах, выполнять различные задания. Для одного задания он вызвал меня.
Я помню, как трясся от ужаса. Выходить на сцену было для меня невыносимым испытанием. Толпа людей казалась мне многооким чудовищем, каждый его глаз я мог ощущать почти физически. Их взгляды сосредоточились на мне, а я хотел только одного — провалиться сквозь землю, лишь бы эти взгляды не касались меня. Моё тело набили холодной ватой, в желудке образовалась пустота. На деревянных ногах я ковылял к сцене, сердце билось о грудную клетку с неистовой силой. Клоун улыбался, и красные линии вокруг его рта расширяли улыбку до омерзительных пропорций. Он призывно махал мне рукой, отпуская шуточки самым гнусным образом. Я возненавидел клоуна с первой секунды, как увидел его.