Для закрытого учебного заведения, на котором настаивал дед, не хватало средств. За казенный счет сын покойного генерала мог обучаться только в кадетском корпусе. И матери предстояло выбрать наиболее либеральный и дающий хорошую общеобразовательную подготовку кадетский корпус. Она остановилась на Александровском кадетском корпусе. Он размещался на Итальянской улице. Туда и повела Елизавета Камилловна сына осенью 1904 года.
После ухода родных и близких воспитатель, назвавший себя Петром Петровичем Братке, построил мальчишек — всех в одинаковой форме с блестящими пуговицами — в шеренгу и обратился к ним с речью, в которой рассказал о их будущей жизни в интернате, о правилах поведения, о том, что мальчишкам разрешается, а чего делать нельзя.
Акселю стало так страшно от этой предстоящей жизни: всегда — по команде, всегда — на виду, всегда — на людях, что он воспользовался первым же удобным случаем и выпрыгнул в окно. Но побег не удался, его вернули.
И жизнь пошла по заведенному распорядку: кадеты вставали в семь утра, шли на утреннюю зарядку. Потом строем — на молитву, хором читали «Отче наш», одновременно брались за ложки в столовой.
Постепенно он привык. Жизнь в корпусе стала казаться не столь уж страшной. Появились первые знакомые. В корпусе царили чистота и дисциплина, муштры и жестокости (нынешних «неуставных отношений») не было и в помине. Соученики Акселя — в большинстве своем дети военных, из интеллигентных семей; понятие о чести и порядочности они усвоили с детства. Абсолютно никаких краж, никакого вранья.
Штабс-капитан Петр Петрович Братке оказался прекрасным педагогом. Он понимал психологию воспитанников и тепло относился к ним. Он проводил с кадетами полный день, стремился сблизить их и развить способности каждого.
В Александровском кадетском корпусе имелись производственные мастерские, спортивный зал, музыкальные комнаты. Аксель продолжил свои занятия на скрипке под руководством музыканта из оркестра Мариинского театра. Тот несколько раз в неделю приходил в интернат и занимался с желающими, разучивал с ними Баха и Генделя, Чайковского и Моцарта. Скоро Аксель занял место второй скрипки в кадетском оркестре под управлением Франца Францевича Шоллара.
Но случались и конфликты. Один из них — с преподавателем немецкого языка фон Бурси. Тот страшно важничал, потому что преподавал не только в Александровском кадетском корпусе, но и в аристократическом Пажеском. Его коньком была зубрежка стихов — он заставлял заучивать длиннейшие стихи Гёте и Шиллера, считая, что именно так воспитанникам можно привить любовь к немецкой поэзии. Берг же еще мальчишкой считал, что зубрежка — не метод усвоения предмета. «Он три раза выгонял меня из класса, а потом вызывал мать, я же продолжал высказывать ему в глаза свое неудовольствие». «Мужество искать и говорить правду, мужество быть самим собой — вот высшая степень человеческого достоинства», — запишет Аксель в свою тетрадь рядом с шаржированным профилем фон Бури.
А за стенами корпуса происходили грозные события — Россия была на грани революции, позорная Русско-японская война только обостряла революционную ситуацию. 9 января 1905 года кадет Аксель Берг оказался невольным свидетелем Кровавого воскресенья: он с двоюродным братом шел с Конюшенной улицы в направлении Мойки. Дошли до Дворцовой площади, увидели, что она запружена народом. Мальчики прибавили ходу, и тут их настигли кирасиры. Началась стрельба, раздались крики. Они юркнули в подворотню. На площади остались убитые, раненые…
Четыре года Аксель Берг пребывал в Александровском кадетском корпусе. Многие выпускники учреждения шли дальше в университеты, в высшие технические школы. Но Берг давно уже знал, что будет поступать в Морской корпус. Еще александровским кадетом он самостоятельно изучает астрономию и космографию. Надежды матери, что кадетский корпус рассеет его намерения стать моряком, не сбылись. Аксель Берг в 1908 году, сдав необходимые экзамены, переходит в младший класс Морского корпуса.
С 1906 года прием в Морской корпус стал всесословным. До этого времени в него могли поступать только дети потомственных дворян, это было привилегированное учебное заведение. Но после Русско-японской войны аристократы перестали посылать в это учебное заведение своих детей из-за опасности потерять их (морские сражения последних лет подтверждали эти опасения) и из-за трудности сделать карьеру, служа на флоте. К моменту поступления Акселя Берга в Морской корпус там обновился состав учащихся, оздоровилась общая атмосфера, а главное — улучшилось качество преподавания: особое внимание стали уделять математике.