В этом сообщении, которое подтверждается арабской традицией[255], Абреха возглавил простых воинов («многих служителей эфиопского войска и всех, имевших склонность к преступлениям»)[256] в их борьбе с военно-родовой знатью. Следовательно, социальные противоречия в аксумском обществе были уже настолько велики, что привели к открытым восстаниям, хотя и за пределами Эфиопии. Как выражалась эта борьба в самой Эфиопии, остается неизвестным.
Сначала византийская дипломатия отнеслась враждебно к Абрехе. Дело не столько в классовых симпатиях, сколько в ближайшем политическом расчете. Абреха сверг Сумайфа', с которым Византия установила контакт; кроме того, византийцы не верили в прочность положения мятежников и не желали из-за них ссориться с Эфиопией.
Характерен враждебный тон, в котором Прокопий говорит о мятеже Абрехи. Однако с укреплением власти Абрехи положение меняется. Византия ищет с ним сближения и действительно устанавливает тесную политическую и идеологическую связь. Абреха получает византийскую помощь в строительстве церквей[257], из Византийской империи в Хымьяр прибывают посольства, об одном из которых упоминает Марибская надпись[258].
В противовес монофизитам Эфиопии Абреха поддерживает православие[259] — официальную идеологию Византии; заигрывая с местными патриотами, он составляет надписи на сабейском языке и посвящает их то православной троице, то неопределенно-монотеистическому Рахману[260]. Можно быть вполне уверенным, что аксумская монархия не была в восторге от происков византийской дипломатии, даже если сближение Византии с Абрехой произошло после его примирения с аксумским царем. Элла-Асбеха, по-видимому, до конца своей жизни отказывался признать узурпатора хымьяритским царем. Но это сделал его преемник.
Прокопию известно, что «после смерти Эллисфеэя Абрам обязался платить дань преемнику его царской власти в Эфиопии и тем утвердил свою власть»[261]. Примерно то же сообщают арабские авторы[262]. Надпись самого Абрехи 543 г. также называет его «вассалом» (?) — 'аzli — аксумского царя[263] и при перечислении посольств упоминает о посольстве последнего к Абрехе на самом первом, почетном месте[264]; даже посольство мировой державы — Римской империи названо после эфиопского. Очевидно, все посольства состоялись в том же 543 г.
Признавая гегемонию Аксума и посылая в Эфиопию дань, Абреха фактически проводил независимую политику. Он стремился возродить мощь Хымьяритского царства и распространить его влияние на Центральную и Северную Аравию. Он совершил походы на Мекку и центральноаравийский Халабан. Эти походы, по крайней мере первый из них (поход 547 г.), Абреха совершил в союзе с Византией.
Арабская легенда рассказывает, что один из эфиопских воинов Абрехи, потерпевшего поражение под Меккой, бежал с печальной вестью в Эфиопию.
Вокруг незаурядной личности Абрехи вскоре после его смерти начали создавать легенды. Ими питались три литературно-исторические традиции: арабская, византийская и эфиопская. Нет такого арабского сочинения, затрагивающего события VI в. или историю Хымьяра, которое бы не знало Абрехи. В византийской литературе, а именно в произведениях, связанных с именем епископа Григентия, Абреха принял образ благочестивого православного царя. В «Житии святого Григентия» впервые содержится утверждение, что сам Элла-Асбеха назначил Абреху царем хымьяритов непосредственно после свержения Зу-Нуваса[265]. Таким образом, оба царя находились якобы в наилучших отношениях. Еще дальше пошла эфиопская традиция. Она сделала Абреху и Элла-Асбеху родными братьями. При этом под влиянием арабов и византийцев Абрехе уделено особенное внимание. Согласно «Спискам царей», он старший из двух братьев и умер раньше Элла-Асбехи; при жизни Абрехи Элла-Асбеха был его соправителем, а после смерти Абрехи царствовал один. Это совместное царствование длилось якобы 27 лет и 3 месяца (в действительности Абреха царствовал около 23 лет, а Элла-Асбеха около 20 лет); после смерти своего «брата» Элла-Асбеха царствовал еще 12 лет. Согласно «Спискам», эти цари имели почетное прозвище — Эгуала-Анбаса (Сыновья Льва); может быть, этимологизированием этого прозвища и объясняется легенда об их родстве. Сам Абреха называет себя Румахис Забияман; это прозвище фигурирует в Марибской надписи[266] и в опубликованных недавно Rу, 506, Jа, 544–547. Дервес переводит его как «Копье Правой Руки»[267], что далеко не бесспорно, хотя и может быть связано с эфиопскими обычаями и представлениями.
255
259
263