В средневековой Эфиопии, а также в Джанджеро, было распространено сравнение царя с солнцем или звездой. Царь, земное воплощение небесных светил-богов, сам становился живым богом. Больше того, он затмевал многих небесных богов, слившихся в едином образе Махрема. Но так как сам образ Махрема превращается в небесного двойника, в отражение на небе великого царя царей, могущественного аксумского монарха, то и живой царь в представлении аксумитов, по-видимому, сливался с образом бога. Может быть, умирая, аксумский царь сам становился Махремом, а его сын — царствующим сыном Махрема. Поэтому понятно, что Эзана имел все основания заменить в своем титуле имя Махрема на имя своего отца — Элла-Амида. Вместо традиционной формулы «сын Махрема, непобедимого врагами» он дает формулу «сын Элла-Амиды, непобедимого врагами»[590]. Он стремился, превращаясь в монотеиста и христианина, избежать упоминания имени Махрема, но его «господь небес» продолжает называться «непобедимым врагами»[591]. Вместе с тем замена портит стиль надписи, внося в нее недопустимое повторение. Должно быть, имя Элла-Амиды оставалось единственно возможной заменой имени Махрема.
Неизвестно, воздавались ли царю божественные почести еще при жизни. После смерти его могила становилась предметом культа. Склепы аксумских царей до сих пор почитаются как религиозные святыни.
В государствах Юго-Западной Эфиопии, а также в христианской средневековой Эфиопии царь был окружен ритуалом и религиозными представлениями, типичными для обожествленных царей. Возможно, они существовали еще в аксумский период, хотя и не точно в такой форме, как в средние века. Недаром император Зара-Якоб ввел ритуал, обязательный для священных царей, и возродил некоторые аксумские обычаи. Характерно, что запрещение приближаться к монарху «Краткие хроники» относят ко временам Айзура[592], одного из аксумских царей. Это было сделано для того, чтобы обезопасить простых людей от вредоносной силы царского прикосновения. Многие черты этого традиционного ритуала связаны с пережитками родового строя в династических обычаях Аксума, например, в обычае избрания царя.
В государственном строе Аксума прослеживаются несомненные следы родового, доклассового общества. К их числу относятся пережитки военной демократии в организации войска и официальной идеологии, остатки народного собрания и совета старейшин. В то же время аксумская монархия — главный враг первобытно-общинного строя — была опутана многими пережитками родовых отношений. К их числу относятся: обычай соправления царя и царицы, которая является матерью, сестрой или дочерью царя; особое положение братьев царя и его родичей; обычай избрания царя оракулом в присутствии совета старейшин.
Положение царицы-матери. Обычай соправления царя и царицы, связанных кровным родством, имеет древнейшие корни. Это один из последних пережитков материнского права. Он широко распространен по всей Африке. У границ Аксумского царства он засвидетельствован в древней и средневековой Нубии: в Напате, Мероэ, в христианских государствах, у шиллуков и народов Южной Гезиры, в Юго-Западной Эфиопии, в Межозерье. Самые ранние сведения о правлении женщин-цариц в Аксуме связаны с легендами о возникновении Аксумского царства; в них фигурирует эфиопская царица, отождествляемая с библейской царицей Савской. Древнейшая и наиболее популярная из легенд этого цикла содержится в «Кебра Нагашт», где рассказывается об удивительном обычае, существовавшем в Эфиопии якобы еще при иудейском царе Соломоне (IX в. до н. э.). В те времена «в стране Эфиопии могла царствовать только женщина — девушка, не знавшая мужчин»[593]. Только Македа, эфиопская царица, которую «Кебра Нагашт» отождествляет с царицей Савской и с нубийской кандакой, изменила этот обычай. Она передала престол своему сыну и постановила, что «отныне в Эфиопии будут царствовать мужчины, а женщины не будут царствовать»[594]. Вероятно, в образе Македы слились два исторических лица: царица, мать первого эфиопского царя Давида Эбна-Хакима (или Менелика I позднейших преданий), и молодая царица, сестра и жена священного царя, которая во избежание кровосмешения не должна была иметь детей. «Кебра Нагашт» представляет Македу единственной правительницей страны. Более вероятно, однако, что древние эфиопские царицы были соправительницами государства наряду с их сыновьями и братьями, царями легендарного периода. Царицу. Аксума, правящую страной совместно со своим сыном, определенно имеет в виду рассказ Руфина Турранского, современника расцвета Аксумского царства:
591
DАЕ, IV, № 11, 6. В XII–XIV вв. эфиопские цари называли себя «монархами силою Христа, непобедимого врагами». Как указывал Б. А. Тураев, это явная христианизация аксумского титула.
592