С тех пор, с пор посиделок на кедре и наблюдения, я обзавелась двумя личными принципами. Принципом времени и принципом музыки. Это знание пригодится не каждому, однако они неминуемы, духота и морозная свежесть, одно забирает ненасытное, второе исцеляет по тем же причинам, в дар. Неминуемое пожирание и рождение сверхновой, мой страх и моя мечта, одно следует из другого как узоры на картине быта людского в лоне природы летним прохладным утром. Стада животных наводили критичный хаос, оставляя следы повсеместно, мне хотелось потереться о них и мои ранки бы зажили. Я человек. Речка бурная отделяла их скоп от моего убежища, мир их ясный, понятный издали, понаблюдав, я могла бы заменить из них любого, плотно вписавшись в их косу кутерьмы. Я вдруг почувствовала поглощающую все мои сущности дыру в районе живота, сухость во рту, начала облизывать губы и ощутила влажность, которой было мало. Всё, мои наблюдения закончились, наступил голод, я стала придумывать что мне положить внутрь и первое, что пришло в голову – откусить себя, переложить одну часть моего тела, залатать дыру внутри, тело отреагировало неприступностью. Разум идиот. Эмоции забрали дыхание, сдушили мне горло, я увидела как блестящие, чуть заметные снежинки полетели вблизи, я начала ловить языком их жадно, но ощутила пустоту, и услышала ехидный смех моего разума, глаза закрылись от злости на себя саму и я упала вниз, полёт в три секунды натянул моё лицо в улыбку. А потом оно размазалось о мягкую, стабильную прочность земли. Земля – не моя стихия, во всех моих приходах я пыталась оттолкнуться от неё.
Она как совокупность всех ограничений для меня, она тянет к себе носом тыкая, я долго буду учиться летать ребёнком делая крылья из веток, из хвороста, коробок из- под холодильника, из маминой шёлковой юбки, ободрав коленки и чуть опустив нос, сбив чуть спесь я буду отталкиваться от земли как та белка, что дала мне совет. А моя музыка будет под нос эмитировать звук скоростного ветра от моих попыток быстрого взлёта от пня, плотно поросшего мхом. Такая иллюзия, мои люди знают как я делаю это в лесу. Тогда очнулась от холода, вскоре опять голод – это заставило меня собрать свои конечности, они не были целыми, они не помогали мне, неравномерно покрытая корочкой ссохшейся крови я пошла на поиски, рот причмокивал, я всасывала прохладу воздуха, и тут почувствовала, что в воздухе есть вкус – насыщенный вкус ягоды. Это теперь я знаю, что есть ягода и сколько в ней ценного, но тогда я как слепец пробовала подряд всё от чего вкусно пахло, ароматы захватили меня, я выла и скулила, даже не оглядываясь высасывала утреннюю росу с листьев и почти рассталась с разумом пока не нашла землянику. Запах земляники для меня во всей истории останется константой исцеления, спасения, воскрешения. Залатать эту дыру земляника мне не помогла. Я волком бродила по лесу нюхая, исследуя и регулярно ошибаясь, за каждую ошибку тело наказывало меня неприятием пищи. Я завалилась на левый бок и смотрела в лес. Долго, тихо было, ветер гладил меня, земля, прогретая на поляне овеяла теплом, стало хорошо. В третьей жизни папа будет делать мне также как ветер, как земля, время заберет его у меня. Голод разбудил меня движением копья в живот, плотнее свернувшись клубком, я окинула смиренным взглядом местность. Больше всего Мысли были заняты ручьём, меня завораживала сила, с которой он возникал и пропадал в глухом богатстве леса, превращаясь в буйную реку, отделявшую меня от упорядоченного набора живых существ в долине. Я побегу с ним. Но пока время было смотреть в лес, искать ответы на самые важные вопросы: « Что питает меня здесь?» и после чреды экспериментов, сформированный пониманием: «в какое качество эта пища приведет мое тело?». Тело – слуга полумёртвое не красит хозяйку, мне нужна сила и послушание, ведь планы на ручей и кедр истинны – я с ними не закончила. Заметила, хоть было некогда, что полагаться на своих «детишек» схема не рабочая, они каждый за себя, я не понимаю чем их сплотить. Положиться можно только на природу, сейчас – на белку. Белка вызвала улыбку, ее движения – восторг, я приподнялась- белка передвигалась со скоростью ручья, но не по заданной траектории, это была конкретно ломаная, с миллионом движений отточенных, быстрых, ее сущность была одним целым с местностью, с ветром, ручьем, а не выброшенной с небес бесформенной фигурой. Она знает что она делает, где она присутствует и все это поразило меня прямолинейностью и открытостью смысла. Бесстыжая, благодарствую. Она брала шишку и возилась с ней долго, но высокоточно, долго, но слажено – она кормила себя орехами. Я дотянулась до ореха, который лежал так близко, что если прищурить глаз – он закрывал мне обзор половины леса, оставив существовать в видимости ручей – моё желанное. Я просто повторила за белкой точь-в-точь, много раз. Какая радость – их было так много вокруг меня, они лежали у носа, подсказки как пропитаться в лесу шныряют по кедрам тут и там. Наевшись радостью осознания и орехами, я улыбнулась и уснула крепко вновь. Победа, орехи, ручей.