То, что вы видите или переживаете сейчас, отличается от того, что вы испытали в прошлом. Когда врач собирается ввести шприц в вену, чтобы взять кровь, вы заявляете: «О нет, я не хочу, чтобы вы проткнули меня иглой, это ужасно». И вот вы испытываете боль от иглы, затем идете домой и рассказываете маме, что произошло: «Он воткнул в меня иглу, было ужасно». Второй вариант, очевидно, более пассивен. В нем нет той непосредственности или воздействия, как в первом. Второй – воспоминание о жизни. Первый – непосредственное столкновение с ней.
Однако актер в таких ситуациях может выдать чересчур бурную реакцию. Если я скажу студенту: «Перед вами длинная игла, и доктор вот-вот введет ее вам в руку», студент может отреагировать слишком сильно. Из-за того, что реакция возникает изнутри, вызывается в памяти, а не является следствием воображения. Вместо того чтобы прочувствовать действие, актер искусственно создает реакцию внутри себя.
Реакцию нельзя заставить появиться, она должна родиться на свет. Протягивая воображаемую миску, я могу сказать ученику: «В ней очень горячая вода. Дайте мне руку». Студент мгновенно отпрянет. Вы должны сказать себе: «Я не буду заставлять себя верить в то, что нечто произойдет. Если я буду воспринимать все правильно, оно и правда произойдет».
Надеюсь, вы понимаете, что быть актером – не просто работа, которая начинается вечером, как только вы приходите в театр. К ней нужно готовиться беспрестанно.
У меня не было нормального детства, как у большинства из вас, поскольку с первых дней я жила с величайшим актером, которого я когда‐либо знала. Это был мой отец.
Яков Павлович Адлер признан в Америке одним из величайших актеров всех времен. Когда Станиславский впервые приехал в Штаты, он разыскал моего отца, потому что тот тогда играл на идиш роль, которую Константин Сергеевич собирался сыграть на русском. Ему не терпелось узнать, как отец делал на сцене те или иные вещи.
Папа не давал мне ни минуты покоя. Если мы шли куда‐то по улице, он указывал на прохожих и говорил: «Посмотри на нее, как она ходит. Взгляни на него. Смотри, как он использует руки. Попробуй произнести фразу ее голосом».
Мне постоянно говорили, что я что‐то должна сделать. Мне не говорили просто идти. Глаза моего отца никогда не останавливались. Дети должны были подражать ему во всем. Папе было все равно, спим мы или нет. Ночью нас вытаскивали из постели. В наш дом приходила компания актеров из театра отца. «Вставайте и копируйте действия своего учителя», – приказывал он нам. И мы беспрекословно делали, что он говорил.
«Наблюдайте! Наблюдайте! Наблюдайте!» – говорил отец.
Однажды я сидела с ним в театре, и он увидел в соседней ложе девушку, у которой была невротическая привычка. Он изучил зрительницу со стороны и начал подражать. Казалось, он не застывал ни на секунду. Именно так становятся актерами и актрисами. Вы не можете позволить себе ограничить свое обучение классной комнатой. Вселенная и вся ее история – вот ваша классная комната.
Занятие четвертое
Актеру нужно быть сильным
В прошлый раз мы начали работать над действиями. Все, что мы делаем в театре, – это действие. Вот что значит актерское мастерство. Так что нет ничего более важного, чему мы могли бы научиться.
С одной стороны, актерская игра проста. Нужно что‐то делать, главное – как можно правдивее. Но все усложняется тем, что мы совершаем действия на сцене, и нужно всегда быть достойными ее.
Эта сцена, чертова сцена, удерживает вас. Она придает вес и значимость всему, что вы делаете. Если я выхожу на сцену, то каждый, кто смотрит на меня, знает, что моя походка наверняка имеет какой‐то смысл, некое значение.
Один из первых вопросов, который вы должны задать себе: «Каким вы хотите, чтобы вас увидели на подмостках? Хотите ли вы, чтобы вас видели в лучшем виде? Когда вы выступаете, хотите ли вы говорить как можно лучше?».
Для актерской жизни сломанное тело не подойдет. К несчастью, общество, окружающее нас, не способно вас этому научить. Вы живете среди людей, которые привыкли жить со скрюченными туловищами, словно тянущимися вниз и обезображенными сутулостью. Вы хоть раз видели сутулую фигуру среди древнегреческих скульптур или изображений на вазах? Древние греки знали, и англичане знают, и французы, и немцы знают – человек обязательно окажется сломлен, если начнет горбиться. Единственные, кто об этом не знает, – американцы.