37. Что найдено и отобрано при аресте и обыске —
(Наверное, надо пропустить.)
38. В чем обвиняетесь – в бандитизме.
39. По чьему приговору вы заключены в конц. лагерь или другое место заключения и на какой срок – Донское ОГПУ, на пять лет.
40. Кто из партийных или советских работников, какой заводской комитет или сов. учреждение может поручиться за вашу лойальность по отношению к советской власти —
(Егор хотел написать своего командира дивизии или комполка и… оставил. Потому что с тех пор он уже к Лысому ушел, какая уже тут «лойальность» к власти.) Нету таких.
41. Документы, удостоверяющие вашу личность (кем выданы, номер и время выдачи) —
(Тоже надо пропустить.)
Подпись заключенного.
Это пожалуйста. И так написал, с хитрым росчерком, что можно потом и отпереться, что так не подписываюсь. А кто подписался? Сары-Чизмели Мехмед-Ага.
Это Егору рассказывал один офицер из болгар, что под Одессой жили. Когда Болгарию от турок освободили, стали там местное управление выбирать. И очень ушлые жители списки избирателей подделывали и записывали туда не существующих на свете людей, но эти призраки голосовали за нужного человека, и того выбирали.
А Сары-Чизмели Мехмед-Ага – это по-турецки означает «Мехмед-Ага в желтых сапогах». Поскольку не у всех фантазии хватало, то был Мехмед во многих селах и везде в одной и той же обувке.
Дополнительную соль шутке придавало то, что у турок фамилии не было. Поэтому такой мог быть вполне: Мехмед – его имя. Ага – как офицер султанской армии. А Сары-Чизмели – прозвище, чтобы от другого Мехмеда из соседней роты отличать. Вырастет в чине – будет Мехмед-бей. Еще выше – Мехмед-паша. И все в желтых сапогах. Но в их хуторе жил казак Илья Распердяев. Уж лучше в желтых сапогах.
2-я часть (заполняется администрацией лагеря)
Примечание: на все вопросы отвечать толково и писать разборчиво. За этим следит администрация, оказывая содействие неграмотным и дает пояснения…
Подошел тот самый работник, спросил, как получается.
– Да вот, почти все, только некоторое непонятно.
– Что там непонятного: ага, документы. У тебя нету? Нету – значит, прочерк. Наши документы отдельно запишутся. Когда заключены в лагерь? Это я сам напишу… Вроде всё, хорошо справился, иди пока постой на крылечке, можешь подымить.
Егор вышел, а на его место присел тот из коридора, который мог только вывески читать. Но тут следует сказать, что, когда проводилась последняя перепись населения в Империи, то есть в 1897 году, ученые мужи долго спорили и постановили считать – если подданный Империи может читать, а писать нет – быть ему грамотным.
Заполнять бумаги закончили, и тут пришел какой-то другой сотрудник и повел всех четверых за собой, устраивать на место. На территории лагеря места было сейчас довольно много. Два здания совсем пустовали, а в других были свободные комнаты. Здания, где селили заключенных, имелись самые различные – каменные двухэтажные, каменные одноэтажные, деревянные. В одном здании на первом этаже располагалась кухня для заключенных. А на другом – жили они же. Во втором корпусе на первом этаже лазарет, на другом – понятно, кто – снова заключенные. Для женщин отведен отдельный корпус.
Сейчас же Егора и всех остальных троих провели в первый корпус, на верхний этаж, в 12-ю казарму. Здесь почему-то комнаты называли казармами, а не здания. Казарма № 12 была размерами 5 на 7 аршин, и там стояло 6 коек и кроватей. Две уже заняты прежними жильцами, так что теперь все будут не свободными. Окно одно. Это явно корпус с кельями, потому что вдоль всего этажа шел коридор шириной три аршина, и в него выходили двери казарм. Кроме кроватей, имелась печка, ныне по случаю теплого времени не топящаяся, стол, пара венских стульев и две табуретки. Ну и в стены заколочены костыли для одежды. Вот и все. Пол деревянный, кое-где под шагами поскрипывает, стекло в раме есть, но мыли его, наверное, еще при покойном царе Николае. Освещение: пока светло, то из окна. Значит, так здесь жили монашки. Хотя светло жили, у них в хуторе окошки-то поменьше делались.
Сотрудник позвал их с собой получать чехлы для матраса и набивать их сеном. Одного по жребию оставили в комнате, чтобы ничего из вещей не уперли, а прочие пошли набивать матрасы сеном или соломой – чего дадут, тем и набьют. Дали солому.
Появился один из уже живущих в «казарме», поздоровался, назвался Федором и начал рассказывать про местные особенности. Работать можно двумя способами – в лагере есть восемь мастерских, потому можно и в них, если можешь шляпы делать. Можно и за пределами лагеря – поскольку работы разные и в разных местах, то туда могут водить с конвоем. Могут и самостоятельно отпускать, особенно если работа в губернских учреждениях и постоянная. Если сегодня тут, а завтра там – тогда нет. Кормят в обед, а утром и вечером дают кипяток, а сидельцы его пьют с хлебом и сахаром. У кого что есть. В обед выдаются щи и каша, но некоторые повара очень любят варить что-то среднее между супом и кашей, чтобы меньше блюд готовить. Три-четыре раза в неделю дается не только голый кипяток, а чай или кофе. Народ удивился. Как люди простые, сами они кофе не пили, но слышали, что баре таким балуются по утрам.