Егор Павлович! Мы с тобой побеседовали, и я предложение свое сказал. Дня через три я тут снова появлюсь и хотел бы тогда услышать твой ответ «Да». Но и другой ответ выслушаю. Если что-то уточнить надо, тогда тоже спросишь. До встречи!
Товарищ Западный пожал руку Егору и вышел.
А потом и Егор вернулся к своей работе и о визите «тайно образующего» больше не думал. Товарищ Западный его верно понял и все расставил по местам. Егора больше интересовало то, как он может помогать Мишане, пока лазит по дебрям страны, которую прямо не называли, но понять, что это Польша, – труда не составило. Ему-то лично паек будет полагаться, и, может, даже больше «монастыря принудительного труда», да и денежное жалованье в Красной Армии существовало и выдавалось, только деньги в нынешнее время стоили мало.
Правда, Егор не знал, что в конце этого года появятся червонцы, и эта проблема немножко ослабнет. Почему немножко? Потому что совзнаки еще ходили, и червонцы их сразу не вытеснили.
Так что он мысленно согласился и без особых условий. Но потом мысленно же решил, что надо намекнуть на то, что стоит от «монастыря» освободиться. Тот самый ростовский сиделец, который раньше сидел в лагере за кражу госпитального белья, тогда сказал, что у них в лагере были и такие, что работали на своей работе, жили дома, а в лагерь приходили только периодически, сказать, что все идет путем всея земли, и дела идут, и срок тоже…
Но когда он будет вразумлять соседей не выращивать у себя буйную поросль, то посещать лагерь-то с докладом не сможет? Неплохо бы полностью освободиться от не отсиженного остатка из пяти лет, но снова сложности: не будет ли это с его стороны неслыханной наглостью? Подумал, подумал и решил, что сказать об этом надо, но не в лоб, а вроде: как будет сочетаться рязанский лагерь и его пребывание где-нибудь в Вилейке и с другой стороны границы? Насчет Вилейки он точно не знал, отошел ли этот город Польше или нет. Название запомнилось по германской войне, но если и отошел, то значит, не Вилейка, а Пролейка. Или другое место.
Егор, конечно, зря беспокоился, потому что у губернского отдела (или подотдела) принудительного труда, которому подчинялся лагерь, право освобождать от наказания вообще было. По факту были и случаи, когда человек передавался в ЧК и работал там, перейдя на положение правоохранителя из положения репрессированного. А что делал владелец карусели Иван Наталич в ЧК после освобождения – автор вам ответить не сможет.
Не всегда человек, резко меняющий свою жизнь, перед этим дни и недели ходит, думу думает, руки заламывает и иные жесты делает. Многое в нем происходит где-то внутри, а потом он внезапно встает, идет и говорит, что… Или делает несколько неожиданное, чего никто предугадал. Так произошло и с Егором – варево кипело где-то в глубине, а потом явилось в виде решения согласиться. Причем это не заняло дни, это явилось… ну, почти что сразу.
В качестве иллюстрации к ранее сказанному о «и такие под знамена становились».
Слово кандидату исторических наук Петру Шорникову о том, как белогвардейцы и красные вместе боролись с румынами.
«Как только в январе 1918 года румынские войска вторглись в Бессарабию, развернулось освободительное движение. Большевиков повел на борьбу Павел Ткаченко (Яков Яковлевич Антипов). Но фронт патриотического сопротивления был шире.
Начала складываться нелегальная организация „Спасение Бессарабии“. Ее возглавили бежавшие в Одессу бывший депутат российской Думы, потомок молдавских бояр, предводитель бессарабского дворянства Александр Крупенский и градоначальник Кишинева Александр Шмидт.
Сеть военного подполья сформировали офицеры – уроженцы Бессарабии во главе с генерал-лейтенантом Александром Евреиновым. В начале декабря 1918 года, после разгона Сфатул цэрий и упразднения эфемерной „Бессарабской автономии“, генерал Евреинов созвал совещание. В нем приняли участие полковники Зеленицкий, Лысенко, Журьяри, Сатмалов, Куш, Гагауз и Цепушелов – военная секция организации „Спасение Бессарабии“. Было принято решение о подготовке восстания. Георгию Александровичу Журьяри, бессарабскому дворянину с французской фамилией, было поручено для партизанских действий в Бессарабии сформировать в Тирасполе добровольческий полк.
В течение месяца Журьяри сформировал в Тирасполе офицерский полк: тысяча штыков, четыре пушки, 24 пулемета.
Восстание готовили и большевики. Большевистские подпольные организации севера Бессарабии собирали оружие и брали на учет бывших фронтовиков. В Подольской губернии бывший унтер-офицер русской армии Григорий Барбуца сформировал из добровольцев-молдаван партизанский отряд численностью в 600 штыков.