Ведь он из чистого озорства столкнул лбами этих двоих, теперь надо выпутываться, и Давид с деланной беззаботностью объяснил:
— Как журналисты попадают к паломникам? Знаешь, товарищ Блёк, иной раз оглянуться не успеешь, и ты уже в толпе, тем более если растеряешься. Ты внимательно приглядываешься к процессии, ведь тебе ее описывать, ты думаешь: надо послушать, что говорят люди, те самые богомольцы, это же нужно для очерка; тут волей-неволей смешаешься с толпой. А потом улицы начинают сужаться, ряды паломников тоже, и неожиданно замечаешь — ты в самой гуще.
— Ладно, это я понимаю, — согласился редактор, — конечно, идеи — отступим в данном случае от их содержания, — идеи выражаются явлениями, и анализировать явления тоже необходимо верно, но нам известно: важно не допустить, чтоб явления тебя придавили. А эта фотография, на которой мы имеем, так сказать, запечатленное явление, доказывает, на мой взгляд, что ты в данном конкретном случае дал явлению придавить себя, меня это тревожит, тем более что крест я определяю как явление, характерное для чуждой нам идеи.
— Что верно, то верно, — вздохнул Давид, — штуковина эта меня и впрямь едва не придавила, увесистое оказалось бревнышко. Понимаешь, выбора не было. Я же говорил, улицы сужались, а на подходе к церкви превратились в узенькие переулки, я очутился в самой гуще паломников, вот уж верно, и смех и грех.
Знал бы я, что за углом меня поджидает явление, характерное для христианской идеи, я бы попытался выбраться, как ты, однако, совершенно верно заметил, обстоятельства меня придавили, пожелай я выбраться, ничего бы не вышло, и за следующим углом мне пришлось опуститься на колени.
— Видишь, — воскликнул Блек, — вот оно, главное: тебе пришлось опуститься на колени! Почему же пришлось? Я считаю это обстоятельство вдвойне, так сказать, унизительным. Прежде всего с точки зрения идеи, а затем с точки зрения твоего фактического положения.
— Я в тот момент рассматривал его прежде всего с точки зрения своего положения, — ответил Давид, задаваясь мысленно вопросом, так ли обязательно поднимать на смех этого великого умника, — унижение унижением, а мне ничего другого не оставалось: с кем поведешься, от того и наберешься, как тебе известно. Если бы я остался стоять, рассматривая эту позу в двух смыслах — буквальном и фигуральном, от меня не осталось бы ни рожек ни ножек. Сам понимаешь: Верхняя Бавария, Альтёттинг, узкие проулки, забитые богомольцами, э, нет, лучше не пытаться. По идее, все верно, но улочка полным-полна была этакими дюжими явлениями, тут уж ничего другого не остается: влез в толпу, ползи с толпой!
— И вдобавок все это на Западе? — переспросил Блек, не на шутку перепугавшись, и вдвойне насторожился. — И ты позволил, чтобы на тебя взвалили крест да еще сфотографировали? А в редакции-то тебя обсудили? Решение приняли?
— Обсудили, — кивнул Давид, — на это мы мастаки. Успехи, провалы, явления, идеи — мы обсуждаем все, чтобы не притуплялись щупы будущего. О да, мое унижение мы обсудили и присудили: вместо журнала — стенка. На этой стене, понимаешь ли, висят только такие фотографии, которые мы, обсудив, присудили — на стену. Эти снимки попадают, пожалуй, под следующее определение: запечатленные явления, которые могут натолкнуть зрителя на ложную идею.
— Значит, придется эту стену срочно обсудить и кое-что соответственно присудить, — объявил новый шеф, — странная концепция демонстрируется, по-моему, на этой стене, но ты собирался объяснить, как взвалил на себя крест в двух смыслах — буквальном и фигуральном. Ты изложил нам, как тебя поставили на колени, а где оказался на тебе крест, это запечатленное явление христианской идеи?
Габельбах рванулся было, когда речь зашла о концепции его стены, но теперь помалкивал, и Давид понимал: он наслаждается ситуацией.
— Крест, — продолжал Давид, — явился на следующем углу. Понятие «крест как явление» можно рассматривать в двух смыслах — либо это понятие из мира идей, либо понятие из сферы оптики, хотя должен отметить, оба смысла здесь не годятся. Идеям в моей голове в тот момент места не оставалось, слишком болели коленки, у меня, знаешь, костлявые коленки, не приспособленные для паломничества, а с оптикой дело было совсем плохо: во-первых, передо мной маячила зеленая куртка; а во-вторых, коленки причиняли мне такую боль, что в глазах темнело! Вот тут-то мне и водрузили крест на спину. Кресты, видимо, подавали из окон, иначе я в толк не возьму, откуда они явились. Тому, в зеленой куртке, тоже крест достался, его крест то и дело стукался о мой, пока мы ползли вокруг той церкви в Альтёттинге, что в Верхней Баварии. Скажу тебе честно: религия не такое уж простое дело.