Следующая картина
Акулина в сенях. Вбегает Ванька.
Ванька: - Ах ты паскуда! Обесчестила меня! Через тебя такие муки терплю!
Бьет ее ладонями по голове. Акулина с плачем садится на пол, закрывает голову.
Акулина: - За что же? Что я сделала тебе?
Ванька: (падает на колени и, задыхаясь, продолжает бить): - Она еще спрашивает, за что! Она еще спрашивает!
Следующая картина
Спустя пару дней. Ванька сидит за столом, жует хлеб. Мать в стороне хлопочет около печи. К столу с дымящейся кастрюлей подходит Акулина, нервно оправляя платок. Видно, что она пытается скрыть платком огромный синяк на лице. Молча ставит кастрюлю на стол, наливает Ваньке в тарелку в суп. Ванька виновато поднимает на нее глаза и снова опускает. Начинает есть. Потом откладывает ложку, смотрит на нее. Взгляд его все более ожесточается.
Ванька: - Это че за помои?!
Толкает тарелку, она подлетает, обливает Акулину горячим супом. Та хватается за обожженную руку.
Ванька: - Что это такое, тебя спрашиваю? Свиньям такое носи!
Мать (всплескивает руками): - Опять с цепи сорвался! Чем не угодили тебе?
Акулина закрывает лицо руками и плачет. Ванька, глядя на это, свирепеет.
Ванька: - Ну что воешь? Перед кем жалишься?
Акулина убегает. Ванька вскакивает и бежит за ней в дальнюю комнатку. Через секунду оттуда доносятся ее рыдания и ванькина брань. Мать бежит к ним.
Следующая картина
Клеть. Ванька бьет Акулину всем, что попадается под руку. Хватает за волосы, толкает об стену. Она поднимается, он снова швыряет ее.
Мать (кидается между ними, хватает Ваньку за руки): - Стой, подлец, варначье твое мясо!
Ванька (пытается оттолкнуть ее): - Убью! И не смей мне теперь никто говорить! Потому меня обманом женили!
Следующая картина
Мать Ваньки стоит около калитки и вполголоса переговаривается со знакомым, пожилым мужиком. В глубине двора виден Ванька, он у конюшни смотрит подкову у лошади. Мимо с ведром проходит Акулина. Видно, что ее лицо избито и исцарапано.
Мать (тихо, оглядываясь на Ваньку): - Кажинный день бьет. Иной раз с утра до вечера. То встала неладно, то пошла нехорошо. А не побьет, так ему скучно. Как привычку взял.
Мужик (солидно-рассудительно): - Да чего ж бить-то? Руки свяжут, язык не завяжут. Бить тоже много не годится. Накажи, поучи, да и обласкай. На то жена.
Сцена 13.
Горница Ваньки. Дверь открывается. Входят Анкудим и Марья Степановна. Она кланяется, он стоит прямо, смотрит строго. Ванька валяется на кровати, как видно, с похмелья. Его мать и Акулина хлопочут по хозяйству. Родители Акулины успевают заметить, что лицо дочери в синяках. Завидев их, она быстро уходит из горницы. Мать тоже старается незаметно отодвинуться в уголок.
Ванька не встает и не приглашает садиться гостей, смотрит нахально.
Анкудим (распаляясь): - Ты что же это с дочерью нашей делаешь?
Ванька: - А тебе чего? Была твоя дочь, а теперь мне жена. Не тебе у меня отчета спрашивать.
Анкудим (дрожа): - Знаешь что… Ты еще не бог знает какой член! Я на тебя и управу найду!
В сердцах выходит и хлопает дверью. Марья Степановна устремляется было за ним, но через секунду возвращается. Ванька усмехается и садится на кровати.
Марья Степановна (слезно): - С докукой я к тебе, Иван Семеныч. Статья небольшая, а просьба велика. Вели свет видеть, батюшка! (Кланяется в ноги). Смирись, прости ты ее! Нашу дочку злые люди оговорили: сам знаешь, честную брал… (Плачет).
Ванька (ломается, куражится): - Я вас и слышать теперь не хочу! Что хочу теперь, то над всеми вами и делаю, потому что я теперь в себе не властен, а Филька Морозов мне приятель и первый друг.
Следующая картина
Сени, темно. Шепчутся мать Ваньки и заплаканная Марья Степановна. Рядом с ними щель в горницу, доносится ванькина ругань.
Марья Степановна: - Что же теперь будет-то, голубушка? Пособи уж ты! Ведь и вправду насмерть прибьет!
Мать: - Да я что ж могу, милая! Меня-то он разве слушает! Опять все это Филька Морозов, черт окаянный. А через него и наш от рук отбился.
Марья Степановна (испуганно): - Что, неужто опять вместе закурили?
Мать: - Куды! И приступу к нему нет. А Филька тот и совсем как есть опился. Слыхала - все свое порешил и в наемщики к Михайлову нанялся, в солдаты за старшого сына пошел. Так он мало, что деньги сполна получит, он теперь до того самого дня, как свезут его, у них надо всем в доме стал полный господин. Такое над хозяином настроил, так только святых вон понеси!
Марья Степановна: - Ох-ох!
Мать: - Я, дескать, за твоего сына в солдаты иду, значит, ваш благодетель, так вы все мне уважать должны, не то откажусь. Так Филька-то у Михайлова-то дым коромыслом пустил, с дочерью спит, хозяина за бороду кажинный день после обеда таскает – все в свое удовольствие делает. Кажинный день ему баня, и чтоб вином пар поддавали, а в баню его чтоб бабы на своих руках носили. Ну, понятно, опять без просыпу гуляет, опять товарищи набежали, и наш первый пристроился. И не стыдно ему, что этот самый Филька вот только перед тем бил его да ославлял. Филька только поманит, а он и рад.
Следующая картина
Вечер. Улица перед воротами дома Михайлова. Пьяный Филька, Ванька и остальная компания.
Ванька: - Пришли, поди. Твои ворота-то. Небось там тебе уже и постельку постелили!
Пьяный парень: - Небось и Наталья Матвеевна в постельке уже ждет!
Филька (покачиваясь): - А чего мне эта Наталья Матвеевна!
Голоса вокруг (смеясь): - Известно, чего!
Девичий голос за воротами: - Филипп Егорыч, что это вы на улице стоите? Пожалуйте в ворота!
Филька (приосанясь, громко): - А я может не хочу до ворот идти. Хочу прямо тут пройти. (Колотит кулаком по забору в десяти метрах от ворот).
Женский голос (удивленно-испуганно): - Да как же это так? Как же вы там пройдете?
Филька: - А вот батька твой сейчас мне заплот разберет, тогда и войду. И иначе я к вам и не пойду, надоело!
Смех вокруг. Из ворот выходит мужик, следом с боязливым любопытством выглядывают его домочадцы. Вокруг уже начинает собираться группа зевак.
Матвей Михайлов (почтительно): - Филипп Егорыч, так ведь долго это – заплот ломать! И зачем ломать, коли ворота есть? Если желаете, так мы сейчас вам дойти поможем.
Филька (сползает на землю, прислонясь к воротам): - А ты поспеши, Матвей Матвеич. Вот и недолго будет. А иначе как вот в этом самом месте, проходить не желаю!
Следующая картина
Матвей, его сыновья и работник под хохот собравшихся заканчивают разбирать забор на месте Филькиной спины. Когда из-под нее вытаскивают последнюю доску, Филька недовольно ругается.
Филька: - Эй ты, помягше! (Ложится на спину).
Матвей Михайлов (переводя дух): - Ну вот, извольте проходить.
Филька: - Не хочу, устал. Заноси давай!
Мужики переглядываются. Под крики и улюлюканье они поднимают Фильку под руки и несут через новый проход во двор. Он заводит песню. Пьяная компания Фильки хочет пройти следом, но бабы преграждают им путь.
Жена Матвея: - Куда, куда? Завтра уж увозят его. Дайте человеку последнюю ночь отоспаться!
Сцена 14.
Комната в доме Матвея. Двое мужиков силой держат над тазом голову стоящего на коленях Фильки. Один льет ему на голову воду из ведра. Вокруг много народу – вся семья Михайлова и еще какие-то любопытные.
Капли стекают с его волос. Филька поднимает голову, смотрит вокруг медленно проясняющимся взглядом. Встречается глазами с Матвеем.
Матвей (строго): - Ну все, просыпайся. Урочный день пришел. Получай деньги и поехали сдаваться.
Филька (глядя перед собой, запинаясь): - Я ч-честный человек. Раз урочный – так поехали.
Следующая картина
Улица полна зевак. В толпе раздаются крики: «Фильку Морозова сдавать везут!» «Смотрите, смотрите! Ишь кривляется!»
В толпе появляется телега, запряженная двумя лошадьми. Правит старший сын Матвея. Младший сын и сам Матвей сидят по обе руки от Фильки. Он вымыт, одет в чистое, в хорошем полушубке и шапке. Рядом с ним лежит туго набитая котомка и какие-то узлы. Он бледен и видно, что взволнован, однако пытается не показывать виду. Гордо окидывая взглядом толпу и посмеиваясь, он кланяется во все стороны.