– Конечно, да! – воскликнула Эстер. – Пожалуйста, помогите!
– Тогда приступим. Кстати, я Марта.
– Эстер. Очень, очень рада познакомиться.
Марта пожала ей руку, а потом крикнула мужу, который уже был на улице.
– Ной, неси ребенка сюда. У нас здесь дело.
Ной на мгновение замешкался, но покорно вернулся – похоже, он привык во всем подчиняться жене. Ной оказался симпатичным широкоплечим парнем с копной темных вьющихся волос. Он ободряюще улыбнулся будущему отцу и увел его на кухню вместе с троими своими детьми.
– Не бойся, парень, – услышала Эстер рокочущий бас. – Женщины в этом разбираются. Есть пиво? Нет? Совсем? Во всем доме?!
Эстер не знала, смеяться или плакать от наивности этого бедолаги. В гетто про пиво и не вспоминали. Они слышали, что собираются вводить продуктовые карточки, но все считали, что это шутка, потому что в гетто не хватало ни еды, ни одежды, ни одеял, ни топлива. Лекарства для больницы Эстер получала только от Аны и ее родных – нацисты не собирались лечить евреев.
У них сложилась целая система. Ана и ее сын Бронислав собирали лекарства у врачей больниц Литцманштадта, а Александр кидал пакеты детям, дежурившим на мостах, где проходил трамвай. Если эсэсовец следил за ним, он ничего не мог сделать. Иногда детям приходилось ждать его часами, пока не подвернется безопасный – или, вернее, более безопасный – момент. Эстер знала, что Каминские сильно рискуют, помогая обитателям гетто, и была им бесконечно благодарна. Без них и таких, как они, ситуация в гетто была бы еще трагичнее – особенно с началом зимы.
А пока она сосредоточилась на своей работе. Дай Бог, чтобы Ной был прав насчет женщин. Эстер по крошке скормила роженице печенье. Сахар подействовал почти мгновенно. Молодая женщина натужилась и широко распахнутыми глазами уставилась на них.
– Вытащите из меня этого засранца, наконец!
Дух ее был силен, но тело слабо. Она откинула голову, и Эстер и Марта радостно вскрикнули. Похоже, роженица собрала последние силы, потому что теперь она лежала на спине в полной прострации.
– Пуповина! – воскликнула Марта. – Пуповина обвилась вокруг шеи!
Эстер вспомнила слова Аны, сказанные у ограды гетто. Она поняла, что действовать нужно быстро. Она предоставила Марте заниматься бедной матерью, а сама опустилась на колени и осторожно взяла в руки скользкое тельце. К счастью, ребенок был крохотным, и ей удалось ослабить пуповину, но матери нужно было приложить последнее усилие.
– Тужься, – крикнула она, заметив пульсацию живота. – Еще разочек! И ты сможешь взять на руки своего ребенка…
С мучительным криком мать напряглась. Эстер изо всех сил потянула крохотное тельце, молясь, чтобы не было слишком поздно. И вот она уже держит ребенка на руках.
– Это девочка! У тебя чудесная девочка!
Мать всхлипнула от счастья, но Эстер с ужасом смотрела на вялое посиневшее тельце на руках. Такого младенца трудно было назвать чудесным.
– Сюда!
Марта подскочила к ней в мгновение ока. Она схватила ребенка, перевернула его вверх ногами и три раза шлепнула по попке. Эстер смотрела на это в ужасе. Ей казалось, Марта сошла с ума. Но крохотное существо судорожно вздохнуло и издало резкий и очень громкий вопль.
– Вы сделали это! – Эстер восхищенно смотрела на Марту, державшую на руках ребенка.
– Я сделала это, – кивнула Марта. Похоже, она и сама удивлялась произошедшему чуду.
– Вы не знали, получится ли?
Марта пожала плечами.
– Однажды я видела, как это сделала акушерка, когда принимала среднего сына нашей Иоанны, но сама никогда так не делала. Впрочем, у нас все равно не было другого выхода – нужно было попробовать. Во что бы нам завернуть малышку?
Эстер с извиняющимся видом протянула старую рубашку. Марта нахмурилась, но быстро завернула ребенка в эту импровизированную пеленку и передала матери. Младенец потянулся к груди. К изумлению Эстер, малышка обнаружила молоко. Эстер облегченно вздохнула: сила женского тела не переставала ее поражать.
– Спасибо большое, – сказала она своей новой помощнице, когда все немного успокоились. – У вас есть работа.
– Но нет жилья, – ответила Марта.
Эстер вздохнула.
– Вам лучше пойти со мной.
У них все еще оставалась гостиная. Разве можно беречь пустую комнату для себя, когда людям приходится спать на улицах.
Проходя через рынок Балуты, Эстер заметила большую толпу, собравшуюся на площади. На импровизированной сцене она увидела Хаима Румковского. Он собирался что-то сообщить обитателям гетто. Кто-то свистел, кто-то кричал, но большинство просто молча стояли, ожидая очередных известий. Эстер смотрела, как староста гетто собирается выступать. Румковский казался обычным милым стариком, но трудно было не заметить его безупречный костюм и пухлые щеки – похоже, тяготы гетто его не затронули.