- Словом «думаю» ты описала сейчас невнятное клокотание серого, однородного вещества в твоей голове, которое долгие годы производило процесс самоочистки от любых впадин и неровностей путем бесконечной охоты за теми представителями человечества, что носят модную трехдневную щетину и ходят такой походкой, будто не земля носит их, а они ногами подпирают ее, чтобы в Космос случайно не отлетела? – запутанно, голосом, будто она вела рассказ о составе торта «Наполеон», но, все же, с громадной долей насмешки проговорила Лив, бросив выразительные взгляды на тех самых «представителей человечества» с щетиной и ногами-источниками силы притяжения, стоящих по обе стороны от нее с самыми самоуверенными лицами.
- Оливка! – слегка одернул ее Джонни, правда, следом подпортив впечатление о своей правильности, захихикав, отвернувшись в сторонку, а Макс огненно улыбнулся и ласково посмотрел на Лив.
Аврора бросила уничижительный и рассерженный взгляд на девушку и вдруг окликнула стоящую впереди в очереди пожилую пару:
- Эй, простите! Это не ваш ребенок?? Она отбилась от своей стаи, и мы теперь не можем найти ее настоящих родителей… - сказала она с самым тревожным видом, честно и серьезно глядя в глаза стариков и указывая на Лив.
- Все в порядке, она шутит. Извините за беспокойство. – вежливо успокоил пожилую пару Макс, и те отвернулись, с упоением тут же облегчив душу и обсудив «нахальную современную молодежь».
Вопреки недовольствам как Лив, так и Авроры, Макс и Джонни, как два обходительных мишки-присоски на стекле автомобиля, уселись в самолете по обе стороны от блондинки с самыми, что ни на есть, победными лицами, невозмутимо не обращая внимания на раздражение маленькой белобрысой ворчуньи и длинной черноволосой ворчуньи, которой пришлось довольствоваться обществом Эдди и Марти, при этом зеленый, обрадовавшись, как милый карапуз – новой машинке, пялился на Аврору и пытался всячески продемонстрировать ей свою симпатию, подкрепляя дурацкими высказываниями, пошлыми, но, как ни странно, очень точными комплиментами и подмигиванием, за что Аврора пригрозила заштопать ему рот и веко навсегда, если он не успокоится.
Сумасшествие в жизни Лив начало пускать свои глубокие корни. Не то, чтобы ей не нравилось внимание Макса и Джонни, но дикое замешательство по поводу того, что слева от нее – ее любимый муж, а справа – мужчина, которого она тоже любила и, когда-то, с таким трудом отвергла, но который сейчас вдруг заявляет о своих намерениях завоевать ее сердце снова, сводило девушку с ума.
Чувства к Максу были неясными, наполненными виной, воспоминаниями обо всем, что между ними было, о том, на что он пошел ради нее тогда, и, конечно, чем-то туманным, витавшем в воздухе, когда она находилась около него… Но самое ужасное, что эти чувства все-таки были. И это само по себе уже считалось предательством по отношению к Джонни.
Так вот. Не думая о путанице в голове Оливии, эти два мартовских кота с двух сторон обхаживали ее, не смущаясь присутствия друг друга, но бросая друг на друга напряженные, противоборствующие взгляды, прорезая воздух вокруг Лив раскаленным железом.
Это происходило весь полет.
- Белоснежка, хочешь пить?
- Оливка, возьми конфетку!
- Лив, тебе не холодно? Может, одеяло?
- Не ешь с этой стороны контейнера, малышка, там анчоусы, а у тебя на рыбу аллергия! Давай я их лучше съем!
В какой-то момент Лив не выдержала и, вцепившись обеими руками в рукава толстовок парней, переводя убийственно-гневный взгляд с одного на другого, прошипела:
- Хватит разыгрывать спектакль, клоуны! Или следующее, что вы увидите, будет ледяная корка на ваших глазах, когда вы полетите из этого самолета с бешеной скоростью, полной грудью ощущая все прелести высоты в десять тысяч километров и температуры минус 80 градусов по Цельсию! Заткнитесь немедленно!
- Да, отвали, Макс! – весело поддержал ее Джонни, как будто к нему вышесказанное совсем не относилось. – Это моя жена, между прочим, и я тебе не разрешал за ней ухлестывать! Имей совесть, дружище!