Эрнесто, кажется, не на шутку разозлился.
- Полегче, Оливия, тебе иногда полезно думать, прежде чем что-то сказать. Твоя жизнь тебя ничему не научила? Пара обидных слов одному, не очень разумному, подонку – и твоя сестра оказалась на том свете… Печально, не так ли?? А сейчас… разве ты не боишься, что за твою грубость и презрение я могу сделать что-нибудь очень неприятное твоему папочке? Почему ты думаешь, что меня что-то остановит от этого?
Лив стиснула зубы, умирая от боли. Он все бил и бил в ту же рану, все сильнее пускал ей кровь своими словами и угрозами… И отец… Как он там?? Лив вдруг нахмурилась, ощутив ужасное волнение… Брайан и Макс внимательно посмотрели на нее, но она вдруг подняла горящий, решительный взгляд и гневно проговорила:
- Зажми задницу покрепче, великий каратель, я ведь тоже могу отомстить. Ты же зубрил мою биографию по книжке, что, неужели так и не выучил эту главу? А теперь, если мы обо всем поговорили, я кладу трубку – у меня чертовски много дел.
- Да, сестричка… Любишь ты подвергать своих близких опасности… И после этого ты еще удивляешься, почему ты одинока? – вкрадчиво, но каким-то вибрирующим голосом проговорил Эрнесто и бросил трубку, а Лив вздохнула. Говорить с ним каждый раз становилось все тяжелее.
- Должна признаться, - вдруг с ухмылкой проговорила Аврора после небольшой паузы, - это было неплохо! А ты хорошо его приложила, детсадовская малышка! Только не думай, что после этого ты стала меньше меня раздражать. – предупредила Аврора, сделав странный жест рукой в воздухе, но Лив не обратила на нее внимания. Ее апатия снова поглощала все реальные эмоции.
- Какой-то странный у вас был разговор. – проговорил немного недоуменно Макс, взлохматив себе затылок рукой. – И как понять слово «полунекромант»? Некромант, он же и так наполовину…
Лив нахмурилась и отмахнулась от него.
- Отвяжись, Макс. Этот клоп втирал мне свой психически больной вариант закона бумеранга. У него очень зашоренное представление о собственной жизни, надо сказать. – и девушка встала.
- Лив, он сказал что-нибудь об Эйдене? Что ему нужно в обмен на него? – встревоженно спросил Брайан. Лив покачала головой.
- Нет. – и двинулась в сторону крыльца.
- Ты куда? – снова Брайан и снова взволнован. Лив тяжело вздохнула. Каждый шаг отзывался болью в ее теле, она так хотела побыть одна…
- Говорила же – куча дел. – отозвалась она через плечо.
- Каких? – не унимался Брайан.
- Велю Марти лужайку подстричь. – раздраженно бросила она, а затем добавила:
- У себя на голове. – и, понимая, что Брайан беспокоится о ее самочувствии, обернулась и с легкой улыбкой проговорила:
- Расслабься, Брайан, утопиться в собственных слезах я не собираюсь. Самоубийство не мой сценарий. Так что этот дом не будет отягощен моей страдающей душой, скитающейся по комнатам невидимым призраком и по ночам гремящей холодильником или заводящей игрушки со страшными обезьяньими мордами и чудесными полифоническими мелодиями. На улице просто посижу, не дрейфь. – ухмыльнулась она и вышла на крыльцо.
- Все-таки с ее разумом явно колдовали инопланетяне. И по ошибке забыли в ее голове мозг одного из своих товарищей. – с ухмылкой проговорил Макс, но его глаза блестели затаенной болью, когда он смотрел ей вслед.
- Да она просто дура, вот и весь инопланетный секрет. – тихо хмыкнула Аврора так, чтобы Брайан ее не услышал, но он бы и так ее не услышал, потому что пребывал в глубокой задумчивости, глядя на парадную дверь, за которой скрылась Лив.
Глава 16
Ни три дня, ни пролетевшие следом полторы недели, притащившие за собой ворох проблем, не излечили Лив от ее недуга. Она все также замыкалась в себе, была безразлична к окружающим или, наоборот, язвила без остановки, пока не прилетал добрый волшебник Брайан и не спасал беднягу от разных изощренных колкостей сходящей с ума девушки.
Ей казалось, что слезы должны закончиться… Но, нет. Они лились и лились, как будто в ее голове стояла станция по их производству, а отчаянная тоска в душе, ощущение, что она не видела Джонни уже много-много лет, связанная с маниакальным, бешеным желанием вспомнить его голос, его прикосновения к ней, его улыбку или морской аромат, только рвали ее усталое сердце еще больше.