Госпожа Шпицц хмыкнула — Психовский всегда умел подобрать слова.
В далекие годы — которые для этих двоих таковыми вообще не казались, все будто вчера произошло, — у Грециона с Карлой Рудольфовной безумным волчком закрутился роман на какой-то антинаучной почве. В свои шестьдесят они спокойно ходили кататься на те аттракционы, которые не самые пугливые студенты Психовского обходили стороной, вместе издевались над серыми пиджаками на конференциях, выкрикивали шутки в кинотеатрах и если суши вилками в ресторанах, где работали настоящие японцы — говорят, у одного из официантов даже случился приступ. Они проносили разбавленный виски в библиотеки, изучая очередные книги о мистике, и вместе со студентами Грециона издевались над самыми скучными преподавателями. Но самое главное: и Психовский, и госпожа Шпицц придерживались очень трезвого подхода к романтике, который к шестидесяти годам — сейчас им было примерно по семьдесят — окончательно зашился. Грецион с Карлой Рудольфовной не стремились к фиксации своих отношений суперклеем какого-нибудь брака или семьи, а резвились, пока им не надоест, ловили момент. И в конце концов им надоело, они поняли, что пережгли друг друга, и разошлись. Тем более, оказалось, что жить вместе с практикующим медиумом-ведьмой — все равно, что укладывать мягкую подушку с одеялклом на склоне бурлящего Везувия в последний день Помпей, только каждую ночь.
Судя по звуку щелкающего дверного замка, который Карла Рудольфовна различила в потоке шумов, льющихся из динамика, Грецион вошел в номер. Кинув портфель — это медиум тоже определила по звуку, — профессор прыгнул на кровать.
— Ты ее там не сломаешь?
— Не должен. Если сломаю — осушу весь мини-бар, это точно окупит их расходы на починку. Хотя, сдается мне, я его в любом случае сегодня осушу.
— Так что там с догонялками? — напоминал госпожа Шпицц.
— О, — вылетело у Грециона, — у меня тут догонялки с атлантами были.
— О, — спародировала Карла Рудольфовна, — а у меня — свидание. До сих пор, кстати.
Психовский аж закашлялся на том конце провода.
— В смысле?
— Да вот так. Пришел тут ко мне один клиент, узнать, почему у него вдруг глаза стали аквамариновыми. Я зажмурилась. Придумывая внятный ответ, ну и тут началось мое рандеву.
— И что вы это с ним там делаете? — решил поиздеваться Грецион.
— Не бойся, не целуемся. Сидим, молчим.
— Ты смотрелась сегодня в зеркало, надеюсь? У тебя глаза…
— Нормальные, — вздохнула госпожа Шпицц. — Я хожу в магазины и заметила, что у многих цвет начал меняться — хотя не цвет, а словно сами глаза. Знаешь, даже как-то скучно, что я медиум — со мной такие штуки не работают.
— А ты догадываешься, что это за штуки? — профессор как-то резко забасил и стал чересчур серьезным.
— Немного. Ты же знаешь про бабушку Сирануш? С которой я как-то встречалась, она поразительна в своей простоте…
— Не знаю, — машинально отрезал Психовский. — Но у меня какое-то странное ощущение, что мы знакомы[5]. Хотя, не припомню такой.
— Ну, она рассказывала про что-то похожее, — медиум замолчала и вгляделась в глаза атланта, чуть не утонув в аквамарине его взгляда, словно там помещался целый океан. — В общем, я не знаю, но чувствую, что могу узнать, просто коснувшись моего незваного гостя.
Карла Рудольфовна потянула руку к атланту.
— Не стоит, — раздался голос профессора из динамиков. — Или тебе неинтересно послушать меня, а?
Рука замерла на полпути — госпожа Шпицц улыбнулась, но Грецион этого, увы, не увидел.
— Ну давай, — протянула она. — Я готова удивляться.
— Если что, поправляй меня. Ты во всяких штуках, связанных с сознанием, разбираешь немного лучше меня.
— Только немного?
— Ну, немного больше, чем немного, — хмыкнул Грецион.
Карла Рудольфовна взяла с тумбочки блокнот.
— Я взяла блокнот, — сообщила она профессору, который, в отличие от атланта, ее не видел. — Даже не вру. Так что давай, не тяни.
И профессор Грецион Психовский попытался объяснить все, что увидел и понял.
В поликлинике, самой современной из возможных, Хуану откровенно не везло — удача словно издевалась и не просто ускользала из рук, а била по лицу чешуйчатым хвостом, пуская в глаза чернилами. На ресепшне очень милая девушка предложила Альтерего угоститься конфетками, теми самими цветными сосалками, которые идут в комплекте с каждым ресепшеном в частном учреждении. Испанец согласился. Он даже не задумывался о ловле удачи таким простым способом, но удача, видимо, учуяла неладное. В итоге Альтрего вытащил самую свою нелюбимую конфету — мятную, от которой у него всегда кружилась голова и першило в горле.
5
Ощущение не подводит профессора, в одном из оттисков реальностей он действительно столкнулся с бабушкой Сирунаш. Об этом читайте в «Ксерокопии Египта».