По мнению Центра, резидентуре не удалось надежно закрепить знакомство с потенциально перспективным источником и довести работу с ним до логического конца: добиться его согласия на дальнейшее сотрудничество, установить надежные условия связи на будущее.
Резиденту и Дронову предлагалось представить в Центр диппочтой подробный план организации и проведения встречи с Адамсом в июне 1961 года в Хельсинки.
— Ну о чем мы с тобой Под Новый год толковали, помнишь, Виктор Никифорович, — начал разговор Разумихин, зачитав отзыв Центра. — Как видишь, пока только шишки, пирогов-то нет. Василий Федорович, как мы с тобой и предполагали, ткнул нас все же носом в одно место, отметив, что мы с американцем не все сделали, что могли. Попробуй ему возрази: формально старик прав. Мы не можем с уверенностью утверждать, что доброжелатель завербован и станет надежным, ценным источником. Правильно я говорю?
— Совершенно верно, Алексей Николаевич, у нас нет стопроцентной уверенности, что Адамс пойдет на сотрудничество с нами, — ответил Дронов.
— Видишь ли, — вновь начал резидент, — Василий Федорович, конечно, стреляный воробей, его на мякине не проведешь, он старается обезопасить себя от всех случайностей, но опирается в основном на прошлый довоенный и военный опыт. Сейчас обстановка в мире совсем другая. Во время войны мы были союзниками с американцами, люди в Штатах к нам толпами шли, предлагали помощь. Сидеть в Москве на конспиративной квартире и беседовать с доброжелателем — это одно, в автомашине в центре Стокгольма без диппаспорта — совсем другое. У нас часто опыт отождествляют с количеством проработанных лет, а это неправильно. Кстати, что ты думаешь о плане, который надо представить в Центр по работе с Адамсом? У тебя есть какие-нибудь идеи?
— Кое-какие наметки есть, Алексей Николаевич, — ответил Виктор. — Думаю, не откладывая в долгий ящик, приступить к этой работе. Мне кажется, надо использовать максимально мое прикрытие для поездки в Хельсинки. Придумать какую-то правдоподобную легенду, чтобы она хорошо согласовывалась с моей работой под «крышей» и не вызывала подозрений ни со стороны шведских и финских КРО, ни со стороны работников нашего торгпредства.
— Ну что же, пожалуй, ты на правильном пути, — задумчиво проговорил генерал. — Думаю, понимаешь, что Адамс для тебя задача номер один.
После беседы с резидентом Дронов приступил к разработке плана мероприятий для поездки на встречу с Адамсом в Хельсинки.
За время работы в Швеции Виктор довольно хорошо освоил свое прикрытие. В его поведении появилась раскованность, уверенность в себе. На приемах в посольстве он по старой армейской привычке при подходе начальства уже не сдвигал каблуки вместе и не принимал стойку «смирно», держался просто, свободно, активно вступал в разговор с иностранцами, пользуясь достаточно хорошим знанием иностранных языков.
Не все шло гладко вначале. По «крыше» Дронов был совершенно неподготовлен, имел очень смутное представление о Внешторге, посетив его перед отъездом в Швецию всего два-три раза, да и регион ему был совершенно незнаком. Дополнительные трудности были с вождением автомобиля. Практически без подготовки и тренировки пришлось сразу сесть за баранку, да еще на левостороннем движении и в незнакомом городе.
Шведы показались вначале очень скучными, сухими, некоммуникабельными людьми, живущими в каком-то замкнутом, эгоистичном, неинтересном для других мире. Дронов долго не мог согласиться с резидентом, который утверждал, что если разведчик хочет добиться успехов, то должен полюбить страну и народ, среди которого живет и работает. Шведы оказались не простым орешком. Поражало совершенное незнание ими нашей советской жизни, иногда доходившее до курьезов. Как-то в беседе с местными жителями Виктор рассказал о трудностях и лишениях, которые нам пришлось перенести в годы Великой Отечественной войны. Один из собеседников вполне серьезно заметил, что в Швеции тоже было тяжело: были перебои с поставками бананов. Со временем Дронов разглядел в шведах ряд великолепных черт: трудолюбие, верность слову, патриотизм, честность и порядочность.
Особенно Виктора поражала в шведах почти что всеобщая черта — верность слову, долгу, обещанию. Даже на шведской кроне выбиты слова: «Долг прежде всего».
Однажды Дронов познакомился с одним шведом и договорился встретиться с ним через месяц у загородного ресторана. Точно в назначенное время к месту встречи подъехало такси и из него с помощью водителя на двух костылях вылез новый знакомый. Выяснилось, что он сломал ногу, но не мог перенести рандеву, так как не знал номера телефона своего русского знакомого.