Нужно конкретное имя. Я же давал каждому Стражу уникальное имя-ключ, вшитое в саму структуру заклинания. Проблема в том, что их были сотни, и все слегка специфические.
— Гидротенебросиус — выпалил я первое, что вспомнилось. — Абиссалис! Максималиус!
«Гидро-что?» — Капля подпрыгнула возле меня. — «Это заклинание? Или Данила ругается?»
— Это имена. Может быть. Или нет. Аквафундаменталиус! Профундиссимум!
«Звучит как чихание!»
Из воды начали подниматься щупальца. Медленно, почти лениво. Сначала одно, толщиной с вековой дуб. Потом второе, третье. Чёрная слизь стекала с них, оставляя маслянистые разводы на воде.
— Вассерглубинненхерршафтсгебитер! — я перешёл на псевдо-германские конструкции.
«Данила сломал язык?» — крохотный дух воды завертелась волчком. — «Это вообще слова?»
— Их было больше сотни, — пояснил я. — У меня вся фантазия иссякла. Подземноводниус Террибилис!
«Почему такие сложные⁈» — возмутилась она. — «Капле простое имя дали, а ему такое, что не выговоришь!»
— В том и смысл был! — огрызнулся я, судорожно перебирая варианты. — Чтобы никто случайно не произнёс! Представь, рыбак чихнул неудачно, и привет, пробудился древний Страж!
«А если Данила сам забыл?»
— Ну… Тысяча лет прошла, знаешь ли. Память не железная.
Щупалец стало больше. Пять, семь, десять. Они покачивались в воздухе с обманчивой медлительностью удава перед броском. Похоже, существу стало любопытно. Сотни лет с ним никто не пытался разговаривать.
— Так, стоп, было же что-то… Отличное слово! — меня осенило. — Флюгегехаймен!
«Флюге-что⁈»
— Это… это типа стоп-слова было. Для экстренного отключения.
«Стоп-слово „флюгегехаймен“?» — недоверие в её мыслеголосе было почти осязаемым. — «Почему не „стоп“? Или „хватит“? Или „прекрати“? Капля бы запомнила простое!»
— Ты не понимаешь! — я отчаянно пытался осмыслить мотивы, которые двигали мной в те далёкие времена. — Это должно было быть что-то уникальное! То, что никто случайно не скажет!
«Вот Данила и забыл!»
Каплю это привело в такой восторг, что она даже перестала бояться Стража.
Она была права. Чертовски права. Я перемудрил. И вот результат. Стою посреди озера и пытаюсь угадать собственный пароль, пока моё же творение готовится меня сожрать.
Одно из щупалец качнулось и ударило. Не быстро — почти лениво, пробуя. Я выставил щит из сжатой воды. Плотная стена между нами и ударом, способная остановить пушечное ядро.
Щупальце прошло сквозь щит как нож сквозь масло. Даже не замедлилось. Удар пришёлся по воде в метре от лодки, подняв фонтан брызг. Лодка закачалась, завертелась.
Оказывается, граница круга для него не помеха. Вон как развлекается.
«Лодка!» — Капля вцепилась в борт. — «Лодку ломает!»
— Знаю!
Мысль была простой и неприятной, ещё пара таких ударов, и от судёнышка останутся щепки. А лодку возвращать Волнову. Он и так отдал её бесплатно с условием «вернуть в целости». Объяснять, что её сожрал древний Страж, будет затруднительно.
Пора приступать к плану «Б».
— Капля, слушай внимательно. Сейчас я прыгну в воду. Ты остаёшься в лодке.
«Нет-нет-нет! Капля с Данилой!»
— В лодке, я сказал! И что бы ни случилось — береги её. Если она утонет, нам придётся пешком до города добираться. А это далеко.
«Но…»
— Никаких «но»! На тебя он не обратит внимания. Если я прав, он вообще тебя сейчас не замечает.
Второе щупальце взметнулось для удара. Я перепрыгнул через борт, на мгновение завис в воздухе и плюхнулся в чёрную воду.
Мерзость. Другого слова не подобрать. Вода была густой как кисель, липкой как патока, и воняла так, что даже на глубине хотелось зажать нос. Она облепила меня, просочилась под одежду, забилась в уши.
— Чёрт! — выругался я, вынырнув. — Купальные трусы!
«Что?» — Капля выглянула из лодки.
— Ничего! В такой воде я же их испорчу!
«И что?»
— Да так… Когда победим, куплю у Зиночки новые с якорями. Самые дорогие. Пусть порадуется.
«Данила думает о трусах, когда монстр атакует?»
— Это называется оптимизм, малышка!
Я нырнул обратно, и наконец-то увидел Стража целиком.
Медуза. Но называть это медузой, значит полностью не иметь воображения.
Я завис в толще воды. Просто разглядывал. Тварь была размером с двухэтажный особняк, полупрозрачная, с розоватыми и зеленоватыми переливами в глубине студенистой массы.
Щупальца расходились от основного тела как корни исполинского дерева — некоторые уходили так глубоко в темноту, что терялись из виду. Поверхность переливалась всеми оттенками перламутра, местами вспыхивали искры. Синие, зелёные, фиолетовые.