— Пожалуйста, от полиции мы ничего не скрываем. Действительно, «Братья Звонаревы», модель «Капитанские».
— Мои! — Бурмистров потянулся к часам. — Наконец-то!
— Позвольте, — я отвел футляр в сторону. — Господин Бурмистров, опишите, пожалуйста, особые приметы ваших часов.
— Что еще за приметы? Золотые часы! Антикварные! «Братья Звонаревы»! Чего еще надо?
— Гравировку, например.
— Я же говорил! — он побагровел еще сильнее, что казалось физически невозможным. — На моих часах не было никакой гравировки! Это вы ее нацарапали! Специально! Чтобы не отдавать!
Я открыл заднюю крышку, показал полицейскому.
— «Любимому сыну от отца. 1823». Гравировке больше ста лет. Видите патину в углублениях? Это естественное потемнение металла. Невозможно подделать за день.
Полицейский наклонился, внимательно рассмотрел надпись. Потом выпрямился, вздохнул.
— Господин Бурмистров, если на ваших часах не было гравировки, а на этих есть, то это разные часы.
— Но… но… — редактор открывал и закрывал рот как рыба на берегу. — Это подделка! Они сейчас собираются выдержать положенный по закону срок, а после продадут их преспокойно, как «собственность без владельца»! Я же подал заявление заранее!
Я смотрел на этого беснующегося человека и думал, зачем ему это нужно? Забыть о гравировке нельзя. Если часами регулярно пользовались, то она мелькала у него перед глазами регулярно.
Разрушить репутацию нашему новому предприятию? Но какой в этом смысл? Наши интересны ни в чём не конфликтуют. Ради чего сейчас изображать из себя клоуна?
Внезапно мне в голову пришла одна мысль.
— Господин Бурмистров, а вы свои часы потеряли где?
— Возле Рыбных рядов, — ответил он. — В заявлении указано.
— А эти найдены у моста Поцелуев.
— Не может быть! — он снова запыхтел словно чайник. — Пытаетесь меня надурить? Очередная уловка⁈ У вас есть свидетели того, как вы их там нашли?
— Свидетелей нет. Но у меня есть идея получше. Я профессиональный ныряльщик. Нашел эти часы, — я указал на футляр, — найду и ваши. Если они там.
Бурмистров прищурился.
— Вы блефуете! Думаете, я поверю в эту комедию? Нырнете, сделаете вид, что ищете, и скажете, что не нашли!
— Хорошо. Идемте к каналу. При свидетелях. Если найду ваши часы — вы публично извинитесь перед господином Золотовым и напишете хвалебную статью о Бюро находок. Если не найду, тогда мы отдаём вам эти часы, несмотря на гравировку. Согласны?
В глазах Бурмистрова мелькнуло злорадство. Он был уверен, что я блефую.
— Согласен! И когда вы проиграете, я напишу такую статью, что вас…
— Пойдемте, — перебил я. — Чего время терять?
К каналу у Рыбных рядов мы шли процессией.
Впереди вышагивал Бурмистров, размахивая тростью так энергично, что прохожие шарахались в стороны. За ним семенил полицейский. Следом шел я, а замыкал шествие Золотов, который то забегал вперед, то отставал, не зная, радоваться ему или паниковать.
— Сейчас посмотрим! — громко вещал Бурмистров на всю улицу. — Сейчас разоблачим мошенников! Вот увидите, ничего он не найдёт!
Народ, естественно, заинтересовался. Дамы бросили торговаться за кружевные полотенца. Приказчики высунулись из лавок. Мальчишки-газетчики побежали следом, чуя сенсацию.
— А что случилось-то? — спрашивали из толпы.
— Бурмистров часы потерял!
— Какие часы?
— Золотые! Антикварные!
— А этот кто?
— Ныряльщик какой-то! Обещает найти! У Рыбных рядов.
— Да ну, враки! В канале у Рыбных рядов дно как помойка!
К тому времени, как мы дошли до канала, за нами тянулся хвост зевак человек в тридцать. А у самой воды уже толпился народ. Торговки рыбой бросили свои лотки, покупатели забыли о покупках. Все хотели посмотреть на бесплатное представление.
— Вот здесь! — Бурмистров ткнул тростью в край причала. — Именно здесь! Я наклонился посмотреть свежесть карпа, какой-то недотёпа меня толкнул, и часы выскользнули из кармана жилета!
Место было ещё то. Рыбные ряды есть рыбные ряды. В воду сливали всё: рыбью чешую, потроха. Вода была мутно-зеленая, с радужными разводами жира на поверхности. Пахло соответственно.
— И вы собираетесь туда нырять? — спросила какая-то дама, прижимая к носу надушенный платок.
— Работа такая, сударыня, — ответил я, стягивая рубашку.
В толпе хихикнули. Несколько молодых торговок переглянулись, оценивая. После прорыва на третий ранг мое тело изменилось ещё сильнее. Я все еще был худощав, но мышцы стали плотнее, рельефнее. Не богатырь, конечно, но и не жердь.