Интересная информация. Свечение вполне может быть признаком энергии
Митя притащил первую охапку газет. Подшивки в картонных папках, перевязанные бечевкой.
— Это только за первые пять лет, — пропыхтел он, вываливая ношу на соседний стол. — Остальные сейчас принесу. Если не помру по дороге.
Я погрузился в чтение, пока парень таскал остальные подшивки. Газеты оказались золотой жилой. Регулярные заметки о происшествиях, часто с подробностями, которые Васнецов деликатно опускал.
«Загадочная гибель приезжего коммерсанта в Синей дыре» — Человек был опытным пловцом, нырнул за упавшей тростью, не вынырнул.
«Две жертвы озера Глухого» — Молодые люди решили искупаться в новолуние. Нашли только одежду на берегу.
«Бабий затон забрал восьмого» — прошлый год. И снова молодой мужчина, недавно женившийся.
Закономерность была очевидна. Синяя дыра «работала» постоянно, независимо от времени суток и фазы луны. Озеро Глухое только в новолуние. Бабий затон выбирал исключительно женатых мужчин от двадцати до тридцати лет.
— Занимательное чтение? — Кирилл Матвеевич устроился напротив с чашкой чая.
— Более чем. Особенно закономерности.
Мне стало по-настоящему интересно. Если элементаль достаточно силен, чтобы создавать постоянное свечение, то он накопил изрядную энергию. Как раз то, что нужно для зарядки камней. И для пополнения собственных резервов.
— Не вздумайте туда соваться, — Кирилл Матвеевич смотрел на меня поверх очков. — Вижу, как у вас глаза загорелись. Это же верная смерть.
— Я осторожный человек.
— Все так говорят. А потом их вылавливают. Или не вылавливают, что еще хуже.
В этот момент чарофон в кармане завибрировал. Вибрация была такой сильной, что зазвенела ложечка в блюдце.
— Простите, — я встал, отошел к окну.
Голос Золотова ворвался в ухо как набат:
— Данила! Господи, где вы⁈ Тут кошмар! Толпа! Человек тридцать, не меньше! Все ломятся в лавку, требуют найти их вещи!
Еще с улицы я услышал шум. Не просто шум — гвалт, как на базаре в разгар торговли. Только вместо «свежая рыба» и «яблоки, сладкие яблоки» доносилось:
— Мои запонки стоят больше!
— Я первый пришел!
— Это государственная собственность!
Толпа у входа в лавку напоминала осаждающую армию. Человек двадцать пять, не меньше. Прилично одетые господа толкались локтями как уличные мальчишки. Дамы в кружевах теснили друг друга зонтиками. Какой-то молодой человек в рабочей куртке безуспешно пытался протиснуться через стену из бархатных спин.
Я протиснулся к двери, используя ящик с камнями как таран. Десять человек одновременно обернулись с надеждой.
— Вы из Бюро находок?
— Молодой человек, вы ныряльщик?
— Пропустите специалиста!
Внутри творилось нечто невообразимое.
Толстый господин в бархатной жилетке занял прилавок, разложив на нем какие-то бумаги. Рядом тощий чиновник в форменном мундире стучал тростью по полу, требуя внимания. У стеллажа с фарфором застыла пожилая женщина в поношенном платье, прижимая к груди потертую сумочку. Она была единственной, кто не кричал.
— Господа! — попытался перекричать толпу Золотов. — Пожалуйста, по очереди!
— Какая очередь⁈ — взревел толстяк. — Мои запонки стоят три тысячи! Бриллианты!
— Моя печать важнее! — не остался в долгу чиновник. — Без нее я не могу заверять документы!
Молодой человек в рабочей куртке, который наконец протиснулся внутрь, отчаянно пытался что-то объяснить, но его никто не слушал.
Я поставил ящик на пол, осмотрелся. На прилавке стоял медный поднос, тяжелый, основательный. Поднял его, ударил ребром по деревянной стойке.
БАММ!
Звук получился такой, что задрожали стекла в витрине. Все замолчали. Даже толстяк закрыл рот на полуслове.
— Господа! — произнес я громко и четко. — Бюро находок начинает работу! Но только при условии организованного подхода!
Тишина длилась секунды три. Потом все заговорили разом:
— Наконец-то!
— Кто это?
— Это тот самый знаменитый ныряльщик!
— Всё как в статье описано!
Только сейчас до меня дошло. Бурмистров всё-таки выпустил свою статью. И прочитало её, судя по всему, без малого половина города.
Пока толпа гудела, я обдумывал ситуацию. Двадцать с лишним человек, у каждого своя потеря, свое место, свое время. Хаос. Но в этом хаосе была и возможность.