И тут всё пошло не так.
«Плохо! Плохо!» — Капля закричала в панике.
И почти сразу я перестал её слышать.
Вместо чистой силы водного духа через канал хлынул поток образов.
«Гарпун» создал прямую связь не только с энергетическим центром, но и с сознанием существа.
Ментальный удар твари пришёл изнутри, через моё собственное заклинание. Обошёл все защиты, проник прямо в разум.
Валентин и Марианна Лазурины в холле огромного и роскошного особняка. Их лица я знаю только по газетным статьям, но сейчас ясно видел их живыми.
Вокруг нарядные люди, какой-то бал или прием. Мне лет десять, если судить по росту. Все окружающие возвышаются передо мной, словно великаны.
— Если что-то случится, мы обязательно позаботимся о мальчике! Ведь мы же одна семья! — говорит Марианна кому-то. Лиц я не вижу.
Предательство. Даже близкие предают.
Судебный процесс в столице. Люди, которых я спас при прорыве плотины. Сейчас они смотрят на меня с ужасом. Свидетельствуют, что я занимался запрещённой магией. Это я виноват в прорыве. Таких свидетелей всё больше.
Неблагодарные! Ты их спас, а они тебя обвинили! Все предают!
Глубже. Воспоминания становились ярче, больнее.
Битва с отрядами Совета Магов, на подступах к Атлантису. Я сказал своим ученикам уходить. Пусть спасут всё, что мы создали, пока я сдерживаю силы врага.
Но теперь я смотрю им в спины с горечью.
Предатели! Они бросили тебя! Должны были умереть вместе с тобой, но выбрали жизнь, обрекая себя на смерть.
Дальше образы покатились лавиной.
Громов продавал меня властям. Стоял в кабинете начальника полиции, показывал на меня пальцем: «Вот он, беглый преступник Лазарь Аквилон! Тысяча рублей награды за поимку! Арестуйте его!»
Золотов обсчитывал меня каждый день. В подвале его лавки целая комната, забитая золотом от продажи моих находок. Он хихикал, пересчитывая монеты: «Дурачок думает, я плачу честно! А я две трети себе оставляю! Скоро куплю поместье!»
И финальный образ, который должен был сломать меня.
Надя Светлова в объятиях Дмитрия Долгорукого. Живого Долгорукого, которого я уничтожил несколько дней назад.
Они целовались страстно, она жеманно закатывала глаза. Потом смотрела прямо на меня и смеялась: «Ты правда думал, что такая как я полюбит такого как ты? Холодная рыба! Ничтожество! Дмитрий в сто раз лучше тебя!»
Увидев последний образ я расхохотался.
Настолько он был абсурдным и мелодраматичным, что все предыдущие попытки рассыпались в прах.
«Ложь! Всё ложь!» — Капля ликовала. — «Данила понял!»
Воля архимага пробудилась во всей мощи.
Тысяча лет жизни. Тысяча лет познания истины. Тысяча лет веры в себя. Я не просто маг. Я постиг тайны всех океанов. Я разрушал и строил города. Моей воле подчинялись люди, чудовища и сама стихия.
Моя вера в себя помчалась обратно чистым ледяным потоком. Чистая, смывающая всю грязь и мерзость уверенность в собственной правоте.
Один человек может изменить мир. Совершенство достижимо через волю и знания. Я живое доказательство.
Эта вера хлынула обратно по каналу «Гарпуна». Не защита, а атака. Абсолютная воля против абсолютного отчаяния.
Пелагея закричала.
Два голоса слились в один вопль. Чистый голос русалки, звенящий как разбитый хрусталь, и хриплый крик утопленницы, полный боли. Звук прошёл сквозь воду.
— Нет! Нет! — слова булькали, искажались водой. — Все вы одинаковые! Все предают! Все лгут! Все бросают!
«Плачет! Она плачет!» — впечатлительная Капля тут же почувствовала перемену. — «Больше не злая! Только грустная!»
Пелагея дёргалась, пыталась вырваться, но «Гарпун» держал крепко. Это была дуэль сознания и воли.
Мудрость против безумия. Уверенность против отчаяния.
Пелагея поняла, что проиграла. Паника исказила её лицо. Человеческая половина побледнела до синевы утопленника, кожа стала полупрозрачной, под ней просвечивали тёмные вены.
Русалочья часть вспыхнула тревожным красным светом, словно внутри загорелся огонь. Два цвета боролись на её лице, создавая жуткую маску.
В отчаянии существо перешло к последней, самой примитивной атаке.
Её руки начали трансформацию. Сначала задрожали пальцы мелкой дрожью. Потом кожа на тыльной стороне ладоней вздулась пузырями, которые лопались с мокрым чавканьем. Из-под лопнувшей кожи проступала новая поверхность, покрытая мелкой чешуёй цвета тусклого серебра.
Кости хрустнули, ломаясь в нескольких местах. Предплечья удлинились в полтора раза, локти вывернулись под неестественным углом. Пальцы вытягивались как резина, каждая фаланга увеличилась втрое. Между ними прорастали перепонки, сначала тонкие и прозрачные, потом плотные как кожа летучей мыши.