И они пошли. Ломали и топтали колючую заросль. Руки, грудь, босые ноги были изранены в кровь.
Канзыр продирался вперед, сдерживая готовый вырваться стон, кряхтел сквозь зубы. Алакет тяжело дышал, но молчал, а из уст Синтая порою вырывались сдавленные всхлипывания, но он упорно лез сквозь заросли рядом с товарищами.
Когда старик наконец позвал юношей, он сказал Синтаю:
— Ты будешь упорно биться с хуннами, но твои стоны будут радовать врага и смущать друга. А это плохо.
Днем начались военные упражнения. Юноши стреляли в цель из луков, метали копье, клевец, кинжал. Вступали в примерные поединки друг с другом, учась наносить и отражать удары. Но удары наносили не в полную силу, оставляя лишь царапины на теле «противника».
А поздно вечером разожгли огромный костер, соорудили завалы из сучковатых бревен, каменных глыб и учились перепрыгивать через эти препятствия на коне.
Но вот небесная лосиха [10]повернула рогами небо на полночь, и Хориан сказал, что воинские упражнения закончились.
Измученные юноши готовы были упасть на землю и погрузиться в непробудный сон, но Хориан сказал, что настоящий динлин должен сохранять бодрость, даже после непосильных трудов.
— А вы, — добавил старик, — еще не так уж много трудились! Сегодня вы должны узнать о былом могуществе народа Динлин, о том, откуда появились хунны и как началась наша вражда с ними.
И собрав юношей у костра, он начал рассказывать древнее предание, слышанное от прадедов. И странное дело! С первыми словами старого воина сон, готовый смежить веки молодых динлинов, покинул их. И вот они придвигаются ближе и ближе к рассказчику, боясь пропустить малейшую подробность.
— Давно это было, — так начал Хориан, — тогда травы были выше человеческого роста: когда шли стада, не было видно земли от одного горного хребта до другого. Рыбы в Великой реке было столько, что во время нереста лодка рыболова скользила не по волнам, а по чешуйчатым спинам. Тогда динлины были многочисленны, как муравьи и мошка в лесах. Они владели землей от восхода до заката солнца, и не было племени, которое не платило бы им дань. И вот тогда-то из безводных степей пришло племя змей с золотой чешуей.
— Долог и труден был наш путь! — сказали они динлинам. — Мы измучены голодом и жаждой! Дозвольте выпить нам немного воды из вашей реки. Дозвольте нам поесть немного травы на ваших пастбищах.
— Мы всегда рады гостям, — ответили змеям динлины. — Мы поделимся с вами всем, что имеем.
И змеи начали пить и есть. Но с каждым глотком длина змеи увеличивалась на двадцать луков. Скоро они поглотили с речной водой всю рыбу. Степь, прежде покрытая зеленой травой, густою, как шерсть барана, стала желтой, словно глаз совы. От голода падал скот.
Тогда храбрейшие из динлинов навострили стрелы из бронзы и кости, взяли в руки копья и клевцы, оседлали могучих коней и вступили в бой со змеями. Но блеск их чешуи слепил воинов и коней, а стрелы отскакивали от нее, как от камня.
Все же воины ухитрялись поражать змей в открытые пасти и глаза. Много змей пало в день битвы, но еще больше пало динлинов. Тогда великий шаман призвал на помощь владыку неба, и тот указал динлинам путь на север к Семи Горам.
Как только динлины достигли котловины в центре гор, с вершины повалились камни и засыпали за ними все входы. Прошло сто лет, и динлины пожелали вернуться в родные края, но выхода не было.
Однажды юный воин на охоте увидел, как лиса скользнула в щель между горами и ушла. Он созвал народ, и люди кайлами стали расширять щель. Расширили ее настолько, что мог пройти бык, запряженный в повозку, и отправились в путь. Но земли динлинов были во власти потомства змей с золотой чешуей, и динлины то воевали с ними, то должны были платить им дань. А от старшей змеи произошел род каганов, [11]который правит хуннами.
— Но придет день, — закончил Хориан, — динлины поразят хуннов и прогонят их далеко-далеко, в безводные степи.
Затем и я суров к вам, что борьба с потомками змей будет тяжела. А вы должны стать сильными воинами, сильнее хуннов!
Миновала одна луна. Прошедшие испытания молодые динлины вернулись в селение. Теперь они могли и даже были обязаны приходить на собрания сородичей. Но слова на нем не имели и должны были лишь выслушивать мнение старших.
Говорить на собрании рода мог только воин, поразивший в бою хотя бы одного врага.
Однажды утром селение огласили тревожные звуки бычьего рога. Алакет и его братья выбежали из дома.
Люди спешили на площадь, где царило оживление.
Посреди площади пылал костер. Трещали сухие дрова, искры летели к самому небу. На перекладине на двух ручках висел большой бронзовый котел с поддоном. В таких котлах варилось жертвенное мясо. Рядом была разостлана бычья шкура. На ней, поджав под себя ноги, сидел брат старейшины рода — прославленный воин Тайгет. Голова его склонена, могучие плечи опущены, руки сложены за спиной. Поза выражает покорность и ожидание. Сзади на шкуре стоит сын Тайгета Ченбак и хмуро смотрит вдаль.
Все понятно. Тайгет задумал поход в дальние земли. Он просит воинов рода присоединиться к нему, вступить в его боевую дружину. Он обещает дружине богатую добычу и ждет согласия воинов.
Тот, кто ступит на шкуру быка и вкусит жертвенного мяса, тем самым даст согласие на поход, признает вождем Тайгета и принесет ему клятву верности. Для молодых динлинов это верный способ стать полноправными членами рода. Но надо подождать мнения старших.
К котлу подходит пожилой воин Чжигас.
Вынув из ножен кинжал, он быстро опускает его в котел. Проткнув кусок мяса, он выхватывает его из котла, дует и вонзает в него крепкие белые зубы. Затем ступает на шкуру:
— Да видит великий владыка неба! Вот я ступил на кожу предка нашего — быка! Я привел с собой трех сыновей, кои выросли и могут держать в руках оружие. Отныне, Тайгет, твой путь — наш путь, а наши железо и кровь — твои железо и кровь!
И Чжигас опускается на колени рядом с Тайгетом. На шкуру вступил Синтай. В глазах его лихорадочный блеск.
Задыхаясь от волнения, он выкрикнул:
— Тайгет! Твой путь — мой путь! Мои железо и кровь — твои железо и кровь!
Алакет и сыновья Гелона — Канзыр и Бергун готовы были последовать за Синтаем. Все трое взглянули на своих отцов, ища в их глазах одобрения.
Но тут прозвучал суровый голос Хориана.
— Ответь, почтенный Тайгет, ответь мне при всех сородичах, на какое славное дело поведешь ты наших сыновей и внуков?
И, выйдя вперед, старик вперил острый взгляд в Тайгета.
Тот исподлобья взглянул на Хориана, но тут же отвел глаза.
— Тебе ведомо, почтенный Хориан, куда мы идем. Там мы встретим врага. И не однажды руки наши возьмутся за тетиву лука и рукоять клевца. Наши юноши там или одержат победу или падут с честью. Но в любом случае они уже будут полноправными членами рода. Да и зрелым мужам следует еще раз испытать себя в деле, достойном динлина!
— Можно подумать, — сказал Хориан, — что ты затеваешь большой поход против хуннов. Но тогда сил одного нашего рода мало, чтобы сломить их могущество. Или, может, кто-то угрожает роду Быка? Но никто не принес с дальних пастбищ вести о появлении воинов враждебного племени! Куда же ты поведешь дружину, Тайгет?
— Ты знаешь сам, Хориан! — Тайгет вскочил со шкуры. Куда только девался его покорный вид! В глазах светился гнев, щека судорожно подергивалась.
К костру шагнул старейшина рода:
— Хориан, поход Тайгета принесет пользу роду! Юноши испытают себя в деле, а род Быка получит богатую добычу!
— Вот ты и проговорился, старейшина. — Хориан криво усмехнулся. — Все дело в добыче. Львиную долю ее получишь ты, Тайгет, да еще кое-кто из ваших друзей! Ради этого вы пошли на сговор с хорезмийцами!
10