Два дня спустя…
— Как ты думаешь, что скажет доктор?
Папа крепко сжал мою руку.
— Будут хорошие новости.
Я уставилась на него.
— Что, если нет?
— Могут быть только хорошие новости, — ответил отец, его голос был напряжен от эмоций. — Она может быть только здоровой. После того, через что она прошла. Жизнь не может быть настолько жестокой.
Я хотела сказать ему, что жизни все равно, через что ты прошел; она создает ухабы на дороге, какой бы поворот ты ни выбрал.
Я положила голову на плечо отца и закрыла глаза. Мне было плохо с того момента, как я проснулась утром. Это не имело никакого отношения к моей продолжающейся ссоре с Дэмиеном, только к моей матери. Сегодня мы узнаем результаты ее маммографии. Мы узнаем, исчез ли ее рак или ей нужно дополнительное лечение, чтобы избавиться от него. Мы с отцом нервничали, и нам оставалось опереться только друг на друга. Моя мама попросила, чтобы на этой встрече мы были только втроем, это означает, что Дэмиена здесь нет из-за меня. Наша глупая ссора все еще продолжается, но он намеревался поехать со мной в больницу, пока я не сказала ему, чего хочет моя мама.
Вместо этого он пошел на работу и сказал позвонить ему, когда я узнаю новости. Я молила Бога, чтобы, когда я сделаю это, они были хорошими. Мы пробыли в больнице целый час, ожидая возможности поговорить с профессором, который возглавлял медицинскую команду, назначенную моей маме на период лечения рака, и когда она одна вошла к нему в кабинет всего на несколько минут, нам стало слишком не по себе. Она сказала, что хочет задать ему несколько личных вопросов, прежде чем мы все войдем и узнаем результаты. Я осталась сидеть снаружи со своим отцом, когда они исчезли в кабинете, и когда мы посмотрели друг на друга через пять долгих минут, мы одновременно встали.
Что-то не так.
Мы оба направились к двери кабинета врача и вошли без стука, не сообщив о себе. Мое сердце перестало биться, я вцепилась в предплечье отца, когда увидела, что моя мама сидит перед столом врача… в слезах.
— Нет, — произнесла я отстраненно. — Нет, пожалуйста. Нет.
Моя мама перевела взгляд на дверной проем, когда услышала меня, и, увидев нас, улыбнулась, хотя все еще была в слезах.
— У меня нет рака!
В течение нескольких секунд никто не двигался, не говорил и даже не дышал. Затем, словно по щелчку пальцев, я вскрикнула и бросилась к маме. Я не слышала ничего, кроме звука собственного сердцебиения в ушах. Я не осознавала, что плачу, когда обнимала ее, пока мои легкие не приказали мне сделать вдох. Я почувствовала, как руки моего папы обхватили нас. Они с мамой разговаривали друг с другом, и плакали, и смеялись одновременно.
Когда мы отстранились, я положила руки по обе стороны головы, не веря своим глазам.
— Это кажется ненастоящим, — сказала я. — Я молилась об этом, умоляла Бога об этом.
— Это реально, милая.
— Ма! — Я нахмурилась. — Мы должны были быть с тобой, когда ты узнала.
— Я знаю, но, милая, я хотела сначала узнать, на случай, если все плохо, чтобы я была в курсе и могла утешить тебя и папу.
Я моргнула.
— Если бы были плохие новости, утешать нас — это не то, что тебе следовало бы делать.
— Ты с твоим отцом на первом месте. — Она пожала плечами. — Так всегда было и будет.
Я наклонилась и прижалась своим лбом к ее.
— Ты лучшая.
Ее руки обхватили меня за талию.
— Мне лучше, медвежонок.
Я снова заплакала, под мелодичный смех моей матери. Потребовалось еще пять минут объятий, плача и смеха, прежде чем мы уселись перед профессором. Я слушала так внимательно, как только могла, пока он повторял нам результаты анализов моей мамы. У нее нет рака; операция и облучение прошли успешно, и в ее груди не осталось раковых клеток.
Профессор подробно рассказал о том, как работает маммография и насколько точен результат. Мы покинули его кабинет после того, как договорились с моей мамой вернуться через год для повторной маммографии. Теперь, когда рак исчез, ей требуются только ежегодные анализы.
Я чувствовала, что парю, будто все было слишком идеально, чтобы быть реальным. Пока мой отец вез нас домой, я позвонила Дэмиену.
— Привет, — он ответил после второго гудка. — Что случилось?
— Ей лучше, — ответила я. Закрыв глаза, я с трудом поверила этим словам. — Результаты не показали рака. Ей лучше.
— Детка, я так рад за нее, тебя и твоего папу.
— Не могу в это поверить, — произнесла я. — Я не думала, что мы получим такие новости. Она одна из счастливиц, Дэйм.
После того как позвонила Дэмиену, я позвонила Броне, которая кричала и плакала, вызвав еще больше слез из моих глаз. Как только я заверила ее, что скоро приеду к ней, я повесила трубку и провела следующие несколько часов в доме моих родителей. Вместе с мамой и папой мы пообедали, а затем очень долго разговаривали о будущем и о том, что оно открыто и принадлежит нам. Когда папа подвез меня к дому Броны, я почувствовала себя легко впервые за последние месяцы. Брона обняла меня, когда открыла дверь, затем потащила на кухню, где я рассказала ей о приеме моей мамы.