— Почему же ты мне ничего не говорила?
— Ну, предположим, я бы сказала. Что бы ты сделал?
— Попытался бы помочь!
Сьерра внимательно всматривалась в его глаза, стараясь понять, правду ли он говорит.
— Что, ты думаешь, я бы стал делать, Сьерра?
Она прикусила губу, ничего не сказав. Слишком была уверена: он обвинит ее в том, что она плохая мать, как когда-то обвинил в том, что она плохая жена. Поэтому она боялась и очень стыдилась признаться, что не может самостоятельно справиться с проблемами.
— Скажи мне, Сьерра.
— Теперь это не имеет значения. Тогда же ты был занят.
Цвет его лица изменился, в глазах появилось затравленное выражение.
— Теперь я не занят. И собираюсь тратить на работу в офисе гораздо меньше времени. Я уже обговорил свои планы со Стивом. Он вкладывает деньги в оборудование. Оно даже уже заказано. Все, что требуется от меня, — найти место для техники.
Почему он не сделал этого год назад? Это могло бы спасти их брак.
Она резко остановила такой ход мыслей. Если осуждать его, то тогда следует начать с себя. Все умны задним числом. С болью в сердце Сьерра отчетливо видела все свои ошибки.
— Я поставлю вопрос проще, Сьерра. Просто «да» или «нет». «Да» — и я подписываю аренду, «нет» — я не подписываю.
Ей хотелось сказать «нет». Хотелось избежать боли. Не видеть его с другими женщинами. Вообще не видеть его. Но избежать всего этого, она знала, невозможно. И если она произнесет это «нет», что почувствуют дети, когда узнают? Гнев? Что их предали? Они любят его. И хотят видеть своего отца так часто, насколько это возможно. Как она может быть такой эгоистичной и отказать им в праве больше общаться с собственным отцом? Кроме того, они нуждаются в нем.
— Я ничего не говорил детям, — тихо продолжил Алекс, — и не скажу, в случае твоего отказа.
Ее тронула чуткость Алекса. Именно это его качество прежде всего и послужило основой ее любви. А также его ярко выраженное мужское начало, как однажды заметил ее отец.
— Подписывай бумаги.
Его черные глаза блеснули знакомым огнем, перед тем как он отвел взгляд в сторону.
— Могу я воспользоваться твоим телефоном?
Она слегка нахмурилась и с некоторым усилием выдавила:
— Он там.
Алекс вытащил из кармана рубашки визитку и с удивительной расторопностью набрал номер телефона.
— Роберту Фолс, пожалуйста. Роберта? Алекс Мадрид. Ответ положительный. Как скоро вы со всем управитесь? Хорошо. — Он взглянул на часы. — Я буду там приблизительно через тридцать минут.
Осторожно положив трубку на рычаг, он обернулся к Сьерре и улыбнулся. Она почувствовала, как сердце ее замерло совсем как тогда, когда она в первый раз увидела его.
— Gracias, — сказал он. — Las cosas seran mas faciles[46].
Она выдавила в ответ улыбку, подумала, как же сильно он ошибается. Проще не станет. По крайней мере, для нее.
— Детям я позвоню позже, вечером. А пока ты можешь сообщить им, что я перееду в сто шестнадцатую квартиру рано утром в среду.
Когда он ушел, она громко застонала и схватилась руками за голову.
«О, Господи, это, оказывается, в сто раз хуже, чем я думала».
Алекс будет жить совсем рядом — через три двери от нее.
Вот уж не думала никогда, что Ты пошлешь дикаря в ответ на мою мольбу.
Но я поняла, что Ты творишь чудеса по Своему усмотрению.
Сегодня на краю нашего луга объявился индеец. Его увидела Бет и решила, что это исключительно странного вида олень. Ну, так вот, я разглядела, что это никакой не олень, а одетый в оленью шкуру человек, с престранным, похожим на оленьи рога сооружением на голове. У него был лук со стрелами, он стоял как вкопанный и пристально наблюдал за нами. Хэнк готов был схватиться за ружье, но я предложила подождать и посмотреть, что пришелец будет делать. Кроме того, какая польза от ружья, если стрелять все равно нечем?
Я вспомнила слова Каванота о том, что земля эта принадлежит индейцам и что нам следует давать им что-то в обмен за право путешествовать по ней. Да, но мы-то никуда не собирались трогаться, Господи. Так что я все гадала, что же этот индеец думает, стоя на краю луга и наблюдая за нами. Может, он гневается из-за того, что мы поселились на его прекрасных угодьях, не спросив разрешения. Поэтому я приказала детям оставаться у повозки, а сама решила пойти и попробовать с ним мирно договориться. Я запомнила несколько знаков приветствия, когда наблюдала за Каванотом.