В той же статье все в том же 1905 г. Эйнштейн утверждает, что энергия любого вида обладает массой. Даже ему понадобилось еще два года, чтобы сделать огромной важности вывод о том, что и обратное должно быть верно, т. е. что всякая масса должна обладать энергией. К этому заключению его привели эстетические соображения. С какой стати должны различаться две разновидности масс: та, которой тело уже обладает, и та, которую оно теряет при выделении энергии? Не подкрепленное сколько-нибудь вескими основаниями допущение о существовании масс двух разных типов, в то время как вполне хватило бы одного, неминуемо вступило бы в противоречие и с эстетическими, и с чисто логическими критериями. Следовательно, всякая масса должна обладать энергией.
Итак, масса и энергия эквивалентны. На этом основании Эйнштейну удалось вывести ставшее знаменитым уравнение Е = mc2. Он сделал это в 1907 г. в большой статье в основном разъяснительного характера, опубликованной в «Jahrbuch der Radioaktivität». Постарайтесь представить себе всю дерзость этого вывода: ведь теперь каждый клочок земли, каждое перышко, каждая пылинка становятся громадным резервуаром заключенной в них энергии. В то время не было возможности подтвердить это практически. Тем не менее еще в 1907 г. Эйнштейн отзывался об этом уравнении как о наиболее важном следствии, вытекающем из его теории относительности. Этот факт подтверждает необычайную способность Эйнштейна к научному предвидению. Дело в том, что для количественной проверки этого уравнения потребовалось двадцать пять лет, а реализация лабораторного эксперимента была сопряжена с немалыми трудностями. Вывод формулы Е = mc2 был в значительной степени обусловлен эстетическими соображениями. Применение ее на практике повлекло за собой трагические последствия. Но этого Эйнштейн не мог предвидеть.
В трех последних главах мы рассказали о том, как расцветал в знаменательном 1905 г. гений Эйнштейна. Первого апреля 1906 г. Эйнштейн получил повышение по службе в Бюро патентов и был назначен техническим экспертом второго класса.
Иногда революционные идеи быстро находят своих последователей. Статья по теории относительности поступила в «Annalen der Physik» в конце июня 1905 г. и была опубликована 26 сентября. А в ноябре 1905 г. о ней уже благосклонно отозвался некий выдающийся ученый. В своей автобиографии он писал, что работа Эйнштейна сразу же привлекла его внимание и возбудила энтузиазм.
Кто же был этот ученый? Пуанкаре? Нет. Тогда, конечно, Лоренц? Но вы опять ошиблись, не он. Это был Планк — тот самый Планк, которому, как и большинству физиков, пришлась не по душе идея кванта света. В его выступлении на Берлинском физическом коллоквиуме была высказана благоприятная оценка работы Эйнштейна. Но это не все. Планк сразу же приступил к развитию теории относительности. Его статьи на эту тему были опубликованы в 1906 и 1907 гг., и в них он одобрительно ссылался на Эйнштейна. Более того, он использовал свое огромное влияние для того, чтобы побудить других ученых познакомиться с новыми идеями. Он написал теплое письмо Эйнштейну, обращаясь к нему как к равному. Вот несколько отрывков из длинного письма, которое Планк написал Эйнштейну 6 июля 1907 г.
«Г-н Бухерер [чьи эксперименты существенно поддержали теорию относительности] уже писал мне о своем резко отрицательном отношении к последней моей работе [по относительности]… Поэтому для меня особенно утешительно… что Вы сейчас не придерживаетесь его мнения. До тех пор пока энтузиасты принципа относительности столь немногочисленны, как это имеет место сейчас, согласие их между собой становится особенно важным… Я, вероятно, отправлюсь в будущем году в горы в окрестностях Берна. Пусть это произойдет еще не скоро, но сама мысль об удовольствии лично с Вами познакомиться делает меня счастливым».
Лоренц не полностью разделял революционные идеи Эйнштейна о пространстве и времени: высоко отзываясь о них в последующие годы, он не всегда мог скрыть свое сожаление об утраченном эфире. Что же касается Пуанкаре, то вообще трудно сказать, оценивал ли он когда-либо по достоинству революционную природу релятивистских концепций Эйнштейна. В опубликованных работах Пуанкаре почти никогда не ссылался на Эйнштейна, а Эйнштейн в свою очередь почти никогда не упоминал Пуанкаре — хотя возможностей у обоих было предостаточно.