У подъезда стояла громадная машина с внушительного вида багажником. Селвин Ред предпочитал крупные формы.
— Это и есть твой джокер? Симпатяга. Надеюсь, ты славно провёл с ней время.
— Не без этого. Алби, давай на заднее сиденье. И рот на замке. Наши разговоры тебя не касаются.
Девушка молча влезла в здоровенный пикап. Селвин Ред не внушал ей доверия, эдакая рыжая глыба, одной рукой могущая свернуть шею даже Гарту, но с ним он, видимо, был знаком давно и душевно.
— Выкинь нас на развилке.
— Что ты задумал, Риф?
— Сел, вот только не надо расспросов. Я не хочу подставлять ещё и тебя. Ты в отставке, твоё дело сторона. А я ренегат и дезертир, за мою голову разве что золотые слитки не сулят.
— Ты всегда умел устраиваться. А что Трей?
— Не знаю и знать не хочу. Его ещё мне недоставало для полного счастья. Он провёл обыск у этой птички, я больше чем уверен в этом. Дело дрянь, Сел, знал бы ты, насколько всё дело дрянь...
— Что ты всё зыркаешь в зеркало заднего вида? Твоя «птичка» сидит, не шелохнувшись. Что, сломался всё-таки?
— Заткнись.
— Значит, сломался, — подытожил Ред, — ну ты даёшь. Что ты в ней нашёл, кожа да кости.
— Я сказал, заткнись.
— Да мне-то что. Она на тебя так же зыркает. Ну вы даёте. Если выживешь, дай мне знать. Я бы опрокинул с тобой пару стопок.
— А ты романтик. Всё, здесь тормозни. Дальше мы пешком.
— Держи хвост пистолетом. Мне бы не хотелось, чтоб ты сдох.
— Мне бы тоже. Алби, давай, вылезай, и не смотри так. Я сказал, наши разговоры не должны тебя волновать.
Девушка вылезла из неудобного пикапа и поёжилась. Селвин её пугал, а его с Гартом беседа вообще привела Алби в состояние полнейшего смятения. Этот рыжий дуболом думает, что её с Рифусом связывает что-то... а что он ещё должен думать? Вот только реакция Гарта её несколько смутила. Хотя какая разница. Через полчаса он всадит ей пулю в висок и не поморщится. Из любви, надо полагать.
Здание министерства специальных служб было внушительным, но без каких бы то ни было архитектурных излишеств. Мощная каменная коробка, отделанная красноватым мрамором. «Словно потёки крови по стенам... В этом вся их сущность... Почему я не могу сбежать... Что он сделал со мной, что я подсознательно жду его приказов... Я уже не человек, я робот, беспрекословно выполняющий команды... но кое-что есть и у меня. Рифус Гарт, только не думай, что ты царь и бог для никчёмной лаборантки... я тоже буду говорить с канцлером... как бы ты не брыкался... ради тебя самого...»
Строгий референт с удивлением воззрился на странную парочку, подошедшую к стойке. Сотрудник особой бригады, как и все они, в своей чёрно-красной амуниции, морда кирпичом, глаза как у мертвеца, за что их и побаивались даже в министерстве. Люди, занимающиеся запрещёнными исследованиями, сами были слегка не от мира сего, зомби в красных галстуках, имеющие такие полномочия, что никакой полиции не снились. И девушка рядом с офицером, вцепившаяся ему в рукав, хрупкая, тонкая, как тростинка, по всему видно, находящаяся на последней стадии пограничного состояния, глаза круглые, губы дрожат, пальцы до белых костяшек сжимают плечо «красногалстучника». Субтильная блондинка смотрела на референта как на самого Харона из старинных легенд.
— Ваше удостоверение, пожалуйста.
— У меня его нет, — ухмыльнулся офицер, — но прошу вас, свяжитесь с канцлером и скажите только два слова: «Проект «Гипнос».
— Я не понимаю...
— Делай, что говорят, щенок. Канцлер не обрадуется, когда ваша охрана застрелит меня, а в особенности эту женщину. Ну!
Референт замер. Офицер особой бригады не шутил, эти киборги вообще не склонны к розыгрышам, чёртовы палачи, не имеющие ни грамма совести, способные подвергнуть человека ментальному взлому ради их собственных завиральных идей. Референт был обычным штатским, не приносившим никаких присяг, просто секретарём в огромной махине министерства, он и пистолета-то в руках никогда не держал. А этот «красногалстучник» мог одним движением лишить референта жизни или, как минимум, надежды на отцовство. Девушка зыркала фурией, дыша как-то возбуждённо, словно находилась в постели с мужчиной, а не в приёмной канцлера. Референт осторожно снял трубку.
— Господин канцлер, в приёмной двое человек, говорящих, что они по проекту «Гипнос»... Так точно, господин канцлер. А-а-а... один момент...
— Лейтенант Рифус Гарт и лаборантка отделения онейрологии Алби Мирр, — Рифус улыбался, и у Алби волосы вставали дыбом от этой улыбки. «Риф, только не стреляй раньше времени... Я... я тоже не пальцем деланная... наверно... Я не хочу твоей смерти... своей смерти... Риф, только не психани, пожалуйста, Риф, только не психани, ты же матёрый опер, тебя ничего не может вывести из себя, Риф, пожалуйста...» Алби с трудом пыталась сохранить невозмутимое выражение лица. Долбаный Селвин Ред. Зачем он только открыл свой глупый рот. Алби, как любой учёный, прекрасно знала: главное дать определение процессу, и он становится познаваемым и управляемым. Селвин Ред дал это определение раз и навсегда, даже не задумываясь Чего ещё ждать от рыжего простака, который искренне комментирует всё, что видит? И Рифус его даже не одёрнул, если вдуматься. Что же это получается...
— Канцлер уделит вам полчаса. Прошу, вот в эту дверь, — Референт с изменившимся лицом указал на дверь, обшитую настоящим деревом.
Толстячок канцлер с обезоруживающей улыбкой приветствовал вошедших.
— Лейтенант Гарт? Мадемуазель Мирр? Давно ждал нашей встречи. Что ж, я весь внимание.
Алби ждала, ждала, как что-то давно выстраданное, вымученное и уже полностью своё, это ощущение холодного ствола у своего виска, словно вся её жизнь подталкивала её к этому, прислониться всем телом к напряжённому до крайности мужчине и легко выдохнуть, почувствовав, наконец, холодное дуло своей кожей. Как это ни было парадоксально, сейчас она свободно, легко, будто ненарочно прислонялась к его плечу, окончательно вверяя себя ему, доверяя на грани разумного и просто чувствуя тепло тела, которое заставляло её отринуть всё прежнее и жить только им, забывая всю свою прежнюю жизнь и ждать только сухого щелчка, что поставит, наконец, точку. В первый раз в жизни Алби прислонялась к этому человеку без трепета и страха, положив голову ему на плечо и медленно дыша, как после километрового марш-броска. Рифус почувствовал эту странную перемену и незаметно вздрогнул. «Так, Алби, только не чуди...»
— Вы ждали меня, господин канцлер? — У Рифуса отнялся язык. Алби смотрела прямо, слегка подставляя висок пистолетному дулу, будто ожидая выстрела. Толстенький канцлер откровенно вытаращился.
— Мадемуазель Мирр?
— Вы ждали меня, господин канцлер. Не лейтенанта Рифуса Гарта. А меня. Суть проекта «Гипнос». Разве не так?
«Алби, мать твою, да что ты творишь....»
— Ну вот она я. Перед вами. Будем разговаривать, или вы не дадите мне слова сказать, скрутив лейтенанта Гарта, как преступника?
— Милая девушка...
— Я вам не «милая девушка». Я ваш козырь в программируемых сновидениях, единственный человек, кто знает, как достичь этого состояния, не прибегая к критическим воздействиям. Так? Так или нет?!
«Алби, да что ж такое, ты же угробишь нас обоих...» Руку Рифуса покрывали прохладные пальчики Алби, дрожащие на спусковом крючке, такие тонкие, нежные и... беспощадные.