Саня картинно упёр руки в боки, предусмотрительно оставаясь вне досягаемости лап друга.
— Ты ж вроде медведем был, — ненашутку озадачилась я, обращаясь к Чипу. — Бурым.
— А это мне заместо медали, — отозвался тот. — Говорят — на тебе, мол, за битву с ворогом лютым, блестюшку на грудь! А я им — нафига она мне нужна? У меня их вон, дома полный ящик, хоть в металлолом сдавай! Дайте мне что–нибудь эдакое, полезное для жизни в местных реалиях! Ну вот — мне и дали… — и Чип принял картинную позу, хвастая обновкой.
— Дали, как же, — фыркнул Сашка. — Сам и хапанул, чтоб к Мурлин приставать!
— И это мне говорит кто? — в тон отозвался Чип. — Зелёный хмырь, женихающийся к Женькиной ящерице?
— А что? Гляди, какой красавчик, — Сашка сложил губки бантиком и потянулся к Мораниной животине.
Бедный динозавр от такого зрелища сбился с шага и шарахнулся в сторону, шипя, словно проколотый воздушный шарик. Его наездница взирала на любвеобильного орка с выражением умеренной тревоги на лице.
— Что–то мысли у тебя, Сашка, всё об одном, да об одном. Жениться вам, барин, надо…
— Дык, не на ком же! — всплеснул руками орк. — Вон, даже динозавры от меня шарахаются…
— А ты по Африкам своим меньше шляйся, — елейным голосом посоветовал ему Паша. — Глядишь, и не будут шарахаться, а там и за человека примут. Да, Кир? — оба спорщика оглянулись на меня.
— Я в ваши матримониальные планы вникать не собираюсь, — открестилась я от темы. — Расскажи лучше, как доехал?
— Да как обычно, — с абсолютно серьёзной рожей пожал плечами Котофей. — Заказал штоф водки, подрался с корабельной полицией, а дальше не помню. Проснулся, когда ноги несли меня по родной африканской земле в направлении части.
— Ага, с бочонком рома подмышкой, — закивал Чип. — Старые песни о главном. Кир, не слушай — он опять лапшу на уши вешает. Слышь, сочинитель, чем заняться думаешь?
— Сейчас конкретно — взводом, — уже серьёзно ответил Саня. — Так что в игре смогу появляться редко и ненадолго. Сам понимаешь.
— Да понимаю, — вздохнул Чип.
— Ну а у вас какие планы на игру? — полюбопытствовал Санёк.
— В ближайшие пару дней нужно закрыть задание Аники, — ответила я. — Потом всё, дух уйдёт в Небытие.
— Ну и чего мы тогда яйца мнём? — вскинулся Паша. — Что там делать надо? Давай уже шевелиться — два дня это не так уж и много.
— Для начала — попасть в эту самую деревню.
Я отметила на Пашиной карте координаты и морда ирха приобрела озадаченное выражение. Подъехавшая Морана прямо из седла заглянула через плечо ирха и присвистнула.
— Телепорт обойдется тысяч в двадцать золотых, причём в одну сторону. Обратно дешевле просто умереть и возродиться на точке привязки.
— Двадцать тысяч… — повторила я, прикидывая, что могу купить на эти деньги в реальности. Новые кроссовки взамен прохудившихся, джинсы, набор запасных струн… — А как–то иначе добраться можно?
— Можно, — кивнула троллиха. — Недели три ехать верхом, и то если не убьют по дороге монстры, которые тут все выше сотого уровня.
— Вот где нужны таланты твои, о Котофей, — вздохнул Паша. — Для тебя пять сотен верст — не крюк, особенно ежели поджопник хороший прописать.
Котофей приосанился, и, разглаживая воображаемые усы, с пафосом выдал:
— Это в тебе говорит классовая зависть жалкого летуна к высшей форме эволюции, коей, несомненно, являются представители сухопутных войск!
Я слушала их краем уха, разглядывая журнал заданий. Не стоило социальное задание, за которое не получу ни вменяемой награды, ни интересной истории, столько денег. В реальности на двадцать тысяч золотых можно прожить месяц, если обходиться только жизненно необходимым. И выкинуть их за телепорт?
— Так, смех–смехом, а делать что–то надо, — оборвал веселье Чип.
Морда у него была при этом настолько серьёзная, что я поняла: отвертеться от задания не получится. Паша просто этого не поймёт.
— У вас вроде коны какие–то с Легионом и Днём Гнева наметились, — напомнила Морана. — Попробуйте с ними договориться. Клановые телепорты обходятся гораздо дешевле.
— Ну, после того, как мы с Кирюхой кучку этих горе–легионеров на ноль помножили, не думаю, что там нам будут шибко рады, — ухмыльнулся Котофей.
— Ну, ты у нас вообще мастер заводить доброжелателей, — отмахнулся от него Паша. — Так что за себя и говори. А Кирюху вон, сам помнишь — товарищи легионеры в первую когорту звали, старшим центурионом.
— А, ну да, запамятовал. Извини, дорогая — склероз, — и Котофей в обычной своей ёрнической манере развёл лапищами, изобразив на клыкастой роже выражение искреннего раскаяния.