Дальше пришлось рассказать, что я узнал о планируемом нападении на семью и что первым делом отправился на помощь родителям. В этой части рассказа не было ни капли лжи, как и наигранных эмоций. Срочно вызванный на место «допроса» главный целитель Сметвик подтвердил мою историю, а также добавил описание ужасного состояния моего отца после битвы и рассказал о положении матери. В этот раз публика лишь сочувствовала. Члены других благородных семейств, присутствующие на «представлении», выразили свои соболезнования.
Третья часть рассказа была ключевой. Рассказал, что хоть и был ослаблен двумя сражениями подряд, я поспешил забрать семью Джемса, у которой только недавно родился ребенок. На месте же я встретил мертвых Лили и Джемса, а также самого Темного Лорда, который собирался убить ребенка. Дальше рассказ был продуман в мельчайших подробностях, вплоть до того, какие заклинания были использованы мной. Результатом сражения был побег Реддла в облике бесплотного духа.
После рассказа начались вопросы от «судей». Некоторые из них позволили пошатнуть, казавшуюся несокрушимой, репутацию Дамблдора. Например, на вопрос «почему Воландеморт лично пришел за членами младшей ветви Поттеров» я просто ответил, что директору Хогвартса лучше знать. Добавив лишь, что мне было известно об их вхождении в состав Ордена Феникса.
Надо было видеть его удивленное лицо, когда я фактически свалил на него вину за смерть Джеймса и Лили. Что было недалеко от истины, ведь не будь они членами Ордена, все могло сложиться иначе.
На остальные вопросы, касающиеся того, почему Реддл выжил и сбежал, я нагло врал, говоря, что не знаю. Под конец лишь пообещав, что приложу все силы для устранения, казалось бы, уже миновавшей угрозы.
— Не могу поверить, что все купились на это, — высказался я, уже сидя в своем кабинете и читая свежий выпуск Ежедневного Пророка.
— Чем невероятней ложь, — сказал дедушка, потягивая огневиски из своего фужера, — Тем она больше похожа на правду.
«Аварис Поттер. Кто он? Великий волшебник?» — гласил заголовок на главной странице. Там же красовалась моя колдография, которую сделали сразу после заседания Визенгамота. В статье была чуть ли не полная биография на меня. Начиная с моего первого выхода в свет и заканчивая последними событиями. Чего там только не было… Даже комментарии от тех, кто со мной учился. Брустверу и Кингсли тоже досталась толика внимания, но больше всего было уделено время Амелии.
— Кто вообще написал эту статью? — спросил я, пытаясь найти имя автора, — Рита Скитер. Кто бы сомневался. Сколько ты ей заплатил?
— Ты удивишься, — усмехнулся Карлус, отставляя пустой фужер, — Но она это сделала абсолютно бесплатно.
— Так и скажи, что она не смогла ни к чему прицепиться, — пробормотал я, еще раз пробежавшись глазами по статье, — Хотя нет, она зацепилась за «излишне жестокое обращение к жертвам проклятья ликантропии». Ее похоже не волнует, что это было в детстве, и я мог реально умереть.
— Акула пера, что еще сказать, — пожал плечами дедушка, отворачиваясь в сторону.
— Ага, конечно, — покивал я, пристально глядя на старшего родственника, — А еще если бы ты тогда не стал в красках освещать это происшествие, желая похвастаться внуком, то Скитер вообще осталась бы ни с чем.
Дедушка лишь в очередной раз пожал плечами, невинно улыбаясь.
— Ох, ладно, — вздохнув, сказал я, — Во всяком случае, все закончилось удачно.
— А ты не верил.
— Я и сейчас не верю. Я ведь наоборот хотел проделать все тихо, не поднимая шума. А твой план — это чистейшая авантюра.
Прервавшись, я трансфигурировал себе фужер и плеснул туда огневиски.
— Где это вообще видано, — продолжил я после того, как отпил из емкости, — Чтобы фактически сообщить о предстоящем ограблении, которое сами и собираемся провернуть. Еще и подставить при этом практически мертвого врага.
В который раз убеждаюсь в том, что не зря решил продумать план вместе со стариком. Хотя какой он теперь старик.
— Кстати о врагах, — напомнил о себе Карлус, чем отвлек меня от размышлений, — Выяснил, почему этот полукровка не сдох окончательно?
Я лишь кивнул на его слова, выкладывая на стол чашу, которая уже не являлась крестражем.
— И что это? — недоумевал дед.
— Чаша Хельги Хаффлпафф, — пояснил я, отмечая, как широко отрываются его глаза от удивления, — И, по совместительству, крестраж Воландеморта. Точнее, бывший крестраж. Ныне же обычный предмет утвари.
— Погоди-погоди, — остановил меня родственник, — Чаша? Крестраж?
— Угу, бывшая чаша и крестраж, — спокойно ответил я, отпивая огневиски, — Чаша Хаффлпаф — один из артефактов основателей.