Сначала я тщательно скрывала свое состояние от домочадцев, и какое-то время это даже удавалось. Свои головные боли я попросту терпела, легкие и пока редкие полуобмороки объясняла усталостью и плохим сном. Но в последствии держать все в тайне становилось все сложнее.
Первой догадалась Амелия. Эта милая девчушка, надеюсь, будущая жена моего дорогого сына, часто посещала нас, чтобы дети могли поиграть вместе. Амелия очень помогала мне в быту и морально поддерживала. Мы стали хорошими подругами, сцепившись своим горем, ведь девушка потеряла свою семью в те страшные времена. Она настолько хорошо узнала меня за эти годы, что не могла не заметить, как жизнь гаснет в моих глазах. Я уговорила ее не говорить ничего Аварису, и она сдержала свое обещание лишь на неделю. Я не виню ее, ведь она стала свидетелем моего обморока в третий раз за семь дней, что не могло не вызвать панику.
Мне и по сей день страшно вспоминать то бурю эмоций, что овладела сыном, когда он обо всем узнал. Осознание сменилось яростью, от которой тряслись стены многовекового поместья. Но ярость та была направлена не на нас, а словно на самого себя или же на саму Смерть, что практически стояла у порога нашего дома. В тот момент, помимо страха перед «стихией», я почувствовала и гордость за сына, который вырос столь сильным волшебником, что готов вцепиться в костлявое горло самой Вечной Леди, лишь бы не отдавать то, что считает своим.
За ту неделю, пока он не знал о болезни, я хотела связаться со своим братом, чтобы узнать от него о способах борьбы с недугом. Мой дорогой брат стал отцом двух прекрасных девочек: Дафны и Астории. Я посчитала, что это подтолкнет его к тому, чтобы побольше узнать о проклятии, а может даже найти лекарство.
— Диана… Мне так жаль… — в слезах вторил брат, всхлипывая и тяжело дыша, обнимая меня, — Ты права. Когда малышки появились на свет, я стал разыскивать способы лечения. Но это проклятие… Проклятия не лечатся… И нет способа его снять.
— Но как же так, — не могла я поверить его словам, — И даже нельзя продлить мою жизнь? Хотя бы на несколько лет?
— Теоретически, проклятье состоит в том, что из тебя постепенно утекает магическая сила, — рассуждал Эдвард, — Оно будто иссушает тебя, забирая жизненную энергию. С каждым днем ты будешь все слабее и слабее…
— Но, если я не буду использовать магию… — задумалась я.
— Да. Ты сможешь ненадолго замедлить процесс. Но ты не сможешь его остановить, Диана. Мне жаль…
— Я поняла тебя, дорогой. Спасибо. Передавай привет девочкам.
После разговора с братом я плакала несколько часов в подушку. Надежды не было. Об этом говорил не только мой брат. Ему вторили обеспокоенные взгляды Ави и Карлуса. Они все чаще стали закрываться в кабинете и громко спорить. Их поведение расстраивало Амелию, пугало детей и говорило мне: «Ты умираешь. И даже твой сын, один из величайших магов современности, не может исправить положение».
Постоянные попытки сына и Карлуса найти лекарство постепенно стали меня нервировать. Мое состояние ухудшалось, я стала меньше проводить времени с детьми. Гарри хныкал, когда Амелия уводила его из моей спальни, давая отдохнуть. Валери серьезно и обеспокоенно смотрела своими голубыми глазами на мои бледные щеки, на беспокойно разбросанные по подушке волосы. Она все понимала, я верю ее взгляду больше, чем ее словам. Моя малышка родилась такой же, как мой Ави. Их глаза одинаково сочились интеллектом и пониманием. Моя дочь знает, что я умираю. И от этого еще больнее.
После разговора с братом я смогла на несколько месяцев сдержать течение болезни, и в какой-то момент мне даже показалось, что я стала чувствовать себя гораздо лучше. Но это был лишь обман проклятия. Аварис видел, как силы покидают меня и чуть ли не приставил ко мне Амелию в роли охранника и няньки. Но это меня уже не раздражало. Я смирилась со своим положением, стала мудрее и спокойнее. Вот чему меня научила эта болезнь — принимать дарованное судьбой и учиться с этим жить. Жить столько, сколько мне отведено.
— Диана, у меня нет чудесных утешений для тебя, дорогая, — тихо сказал старый колдомедик, убирая склянки в свой чемоданчик.
— Я и не ждала, мистер Сметвик. Вы же понимаете, чья это идея, — отвечая, я слабо кивнула в сторону закрытой двери, за которую полчаса назад вышел Аварис, давая возможность лекарю провести осмотр.
— Понимаю… — устало и понимающе кивнул мужчина, присаживаясь на самый край кровати, — Вы не можете его винить за это. Вы потеряли мужа, но и он потерял отца. Не думаю, что его большая сила способна залечить столько душевных ран.