На повышение ставок я пошёл первый. Подхватил резной стул и запустил его в противника. Тот отвёл снаряд рукой и поморщился, глухо ругаясь под нос, и тут же отправил в меня тяжёлую глиняную вазу. Уйти от снаряда я уже не успевал, так что встретил его ударом руки. Ваза разлетелась на множество мелких осколков, и что-то тёплое полилось у меня по щеке.
Оценить рану я не успел. Мясник, словно бык, рванул на меня. Не обращая внимания на встречные удары, он схватил меня за талию и, протащив через всю комнату, впечатал в стену с такой силой, что висевшая на ней картина с грохотом упала на пол.
У меня что-то хрустнуло в спине, а в глазах появились звёздочки. Парочка ударов локтем пришлась на спину бычары, и он наконец-то скинул меня, но не слишком удачно. Я остался стоять на ногах — спасибо врождённой ловкости — и ринулся в контратаку. Пробив в голову двойку, удачно прорвался через выставленные кулаки и разбил его губы в кровь. А у самого до сих пор звёзды из глаз сыпались…
У Мясника, похоже, полностью отказали тормоза. Он снова тараном попёр на меня и таки успешно обрушил на дубовый массивный стол. И сам ещё упал сверху.
Стол такого издевательства не выдержал, и мы с грохотом рухнули на пол. Пользуясь заминкой противника, я скинул его с себя и сел ему на спину, сомкнув руки в замок на толстой шее. Он попытался встать, но ноги его не удержали, и мужик упал обратно. Победа, казалось, уже близка, но…
— Ра-а-а-а!
С этим воплем бычара с нечеловеческой силой протиснул одну руку между моими, а другой ухватился за верхнюю одежду. Сделав глубокий вдох, он резко дёрнул меня вверх и вперёд и впечатал в деревянный пол.
Я лежал на спине, а он на животе. Долгую секунду мы смотрели друг другу в глаза, а потом Мясник быстро оказался надо мной и начал душить. Его руки, словно стальные тиски, сдавливали мою шею. Оторвать их не получалось.
В этот момент открылась дверь соседней комнаты, и через чёрные круги в глазах я различил симпатичную девушку. Вот только что-то в ней было не так. Это царапнуло мой разум, но мне совершенно не до этого, даже будь она хоть десять раз симпатичной. Главное, что я отметил, — девушка беременная.
— Милый, пожалуйста, будь потише при работе с клиентами, дети спят, — раздался её спокойный звонкий голосок.
Нахмурившись, она ещё что-то хотела сказать, но раздавшийся детский плач заставил её прерваться, тяжело вздохнуть и уйти обратно в комнату.
А я… А я отпустил рукоять ножа, за который уже схватился, и, пользуясь тем, что Мясник отвлёкся и ослабил хватку, ударил ногой ему в промежность. Хорошо так ударил. От такого удара он тихо охнул и тут же убрал руки с моей шеи, позволяя мне сделать глубокий вдох.
Скивнув Мясника с себя, я медленно поднялся, пытаясь отдышаться. Только прошло головокружение, как раздался рык мужика, и он тараном в очередной раз снёс меня. В этот раз нашей конечной остановкой оказался дверной проём. Пролетев небольшую лестницу, мы оба приземлились в радостно хлюпающую под ливнем грязь.
— Падла, опять грязь…
— Сам падла!
Размашистый удар должен был прилететь мне в челюсть, но я высвободил руку и, перехватив кисть, вышел на болевой, выворачиваясь из-под туши Мясника, а затем пинком ноги отправил бычару в уличную грязь. Битва только начиналась…
— Ну, вздрогнем. За примирение! — произнёс Мясник, поднимая деревянную кружку с самогоном.
— За примирение, — ответил я и ударил своей такой же кружкой об его, а после сделал несколько больших глотков вместе с собутыльником.
От жёсткого самогона перехватило дыхание и слёзы выступили на глазах. Я чуть откинулся назад, пытаясь собрать мысли в гудящей голове. Мы сидели на крыше сарая. Дождь уже прошёл, тучи разошлись, и на небе засияли звёзды и луны. Красота!
— Надо было мне сразу выходить, — покачивая головой, произнёс Тог и хохотнул. — Всё равно весь в грязи, как свинья. Ещё и промок до нитки.
— Так я предлагал, — сказал я, пожав плечами, о чём тут же пожалел, ибо резкая боль от движения прострелила позвоночник.
— Да, не подумал. Так бы мебель и дверь целой остались… Зато я тебе неплохо так накостылял, — усмехнувшись, констатировал Мясник и, отхлебнув самогона, поморщился от жжения в губах.
— Да если бы не патруль, то я бы тебя ушатал, — лениво возразил ему, смотря на небо.
— Ага, сразу бы, как только научился дышать грязью! Я-то поддавался. Хрупкий ты больно, хоть и дылда. Ещё бы зашиб, — смеясь, ответил он и, чуть нахмурившись, сказал: — А чего тут патруль забыл в такую погоду вообще не пойму…