— Алкоголик-вуайерист. Вы видели его татуировки?
— Дело каторжника. Но с тех пор, как пять лет назад он пересек границу, никаких преступлений не было.
—И это вас впечатляет?
— Нет, не очень.
— Меня впечатляет, — сказал он, — это сочетание: кража со взломом и вуайеризм.
— Взлом и проникновение с целью сексуального возбуждения. Думаете ли вы обо всех этих отпечатках ДНК, которые в конечном итоге выдают насильника, скрывающегося под грабителем?
- Да. Алкоголь помогает ему избавиться от комплексов, а сексуальные девушки разгуливают у него под носом. Мечта.
*
Мы подъехали к дому Рейнольда Пити на Гатри-авеню и воспользовались возможностью засечь маршрут от того места, где было обнаружено тело.
был заброшен. Благодаря бесперебойному движению вы за семь минут доедете до Беверливуда и его ухоженных, обсаженных деревьями улиц. Ночью он был бы еще короче.
Начиная с первого угла к востоку от Робертсона, район в основном состоял из многоквартирных домов и был не слишком ухоженным. Квартира Пити находилась на первом этаже низкого кубического здания пепельного цвета. Консьержке, некоей Эрте Штадльбраун, должно быть, было больше семидесяти лет; высокий, худой, угловатый, с кожей цвета горького шоколада и волнистыми седыми волосами.
— Ах, — сказала она, — этот сумасшедший белый человек.
Она пригласила нас в свою квартиру на первом этаже, предложила нам чаю и усадила на диван с бархатным принтом лимонного цвета и волнистой спинкой. В его гостиной царил маниакальный порядок; Оливково-зеленый ковер, керамические лампы, разнообразные безделушки на полках.
Пространство заполнил полный комплект того, что когда-то называлось «средиземноморской мебелью». Над диваном на почетном месте красовался отретушированный портрет Мартина Лютера Кинга, а по бокам — школьные фотографии дюжины улыбающихся детей.
Когда Эрта Штадльбраун открыла дверь, на ней был сарафан.
Она извинилась и скрылась в комнате, вернувшись в синем платье с узорами в виде часов и в туфлях на массивном каблуке. Ее одеколон напомнил мне отдел косметики в универмаге из моего детства на Среднем Западе. «Духи для кабинета», как говорила моя мама.
— Спасибо за чай, мэм, — сказал Майло.
— Достаточно ли тепло, господа?
«Идеально», — ответил он, сделав глоток апельсинового сока в качестве доказательства. (Он взглянул на фотографии.) Ваши внуки?
— Мои внуки и мои крестники, — ответила она. И двое соседских детей, которых я вырастила после безвременной кончины их матери. Вы уверены, что вам не нужен сахар? Фрукты? Печенье?
— Нет, спасибо, госпожа Штадльбраун. Скажите… это очень великодушно с вашей стороны.
— Что тогда?
— За то, что забрал соседских детей.
Эрта Штадльбраун отмахнулась от комплимента и потянулась за сахарницей.
— При моем уровне глюкозы мне не следует этого делать, но я все равно это сделаю.
Две полные ложки сахара высыпались ему в чашку.
— Итак... что ты хочешь знать об этом психе?
— Насколько он сумасшедший, мэм?
Она откинулась на спинку сиденья и расправила платье длиной до колен.
— Позвольте мне сначала рассказать, почему я указал, что он белый. Я его за это совсем не виню. Но он единственный во всем здании.
— И это необычно?
— Вы не знаете этот район?
— Да, немного, — ответил Майло.
— Так ты понял. Некоторые отдельные дома уже некоторое время снова стали белыми, но жильцами в них являются мексиканцы. Время от времени вы видите парня-хиппи, который приходит сюда, потому что в других местах вам не предложат достаточных гарантий. Но в основном это мексиканцы.
Целыми волнами. В нашем доме, кроме меня, миссис Лоури и Джонсонов, которые очень старые, живут только мексиканцы. И он.
— И это создает проблему?
— Люди считают его странным. Не потому, что он бредит и несет чушь, а потому, что он слишком спокоен. Мы не можем с ним связаться.
— Он никогда не разговаривает?
— Он никогда никому не смотрит в глаза, — ответила она. Это заставляет тебя нервничать.
— Антисоциальное поведение, — сказал я.
— Когда вы проходите мимо кого-то, вы говорите «привет», потому что в детстве мама учила вас быть вежливыми. Но этот человек ничему не научился и даже не удосужился ответить. Он таится повсюду. Вот именно: он затаился. Как дворецкий в том старом сериале. Он напоминает мне об этом.
— Семейка Аддамс, — сказал Майло.
— Вот она… Семейка Аддамс. Я имею в виду, что он всегда стоит, опустив голову, и смотрит в землю, как будто ищет сокровище.
Она вытянула шею, как черепаха, и резко наклонила ее, изучая ковер круглым глазом.
— Вот именно так, — снова сказала она. Откуда он знает, куда идет? Для меня это загадка.