— У Тори была духовная сторона, — сказал я.
— Да, очень. Когда я приехал сюда в первый раз, я расспросил о церквях, расположенных ближе всего к его квартире, и посетил их все. (Он прищурился.) Никто не помнил. Ни священников, ни дьяконов, никого. Я сразу понял, что что-то не так.
По выражению его лица можно было понять, что что-то не сходится.
— Тори перестала ходить в церковь? Я спросил.
Он выпрямился на сиденье.
— Эти церкви... иногда надо было знать, что они такие. Они не выглядели как-то особенно, не то что церковь Святого Роберта Беллармина, куда ходит моя жена... это церковь. Поэтому я подумала, что, может быть, Тори хочет пойти в настоящую церковь, как раньше, откуда я могла знать? Я пошёл в самый большой из тех, что у вас есть, в центре. Я разговаривал с помощником помощника кардинала, с кем-то вроде того. Я думал, может быть, у них есть записи. Там тоже никто ничего не знал.
Он позволил себе расслабиться в кресле.
- Вот и все. Спрашивайте меня о чем угодно.
Майло начал с обычных вопросов и расспросил о бывшем муже Тори, унылом и сильно пахнущем Майки.
— Мортенсен хотел узнать то же самое, — ответил Лу Джакомо. Я повторю то, что я ему сказал: определенно нет. Для начала, я
Я знаю эту семью, они хорошие люди. А Майки — хороший парень, милый, понимаешь? Они с Тори остались хорошими друзьями, никаких проблем не было, просто они были слишком молоды. И, наконец, он никогда не выезжал за пределы Нью-Йорка.
Он вздохнул и оглянулся через плечо.
— Здесь нет наплыва покупателей. Проблема с едой?
— Тори часто звонила домой?
— Она звонила матери примерно два раза в неделю. Она знала, что я не очень рада тому, что она собрала вещи и ушла. Она думала, что я ничего не понимаю.
— Что она сказала матери?
—Что она зарабатывала на жизнь чаевыми и что она посещала курсы, чтобы стать актрисой.
— Где проходят эти занятия?
«Она никогда этого не говорила», — ответил Джакомо, нахмурившись. Я спросил свою жену после разговора с вами. Ты можешь позвонить ей и задать ей все вопросы, которые хочешь, но поверь мне, все, что ты добьешься — это заставишь ее плакать.
— Могу ли я узнать фамилию Майки? — спросил Майло. Это для протокола.
— Майкл Караванза. Он работает в филиале в Форест-Хиллз. После разрыва они с Тори казались счастливее, чем во время свадьбы. Как будто они чувствуют себя свободными или что-то в этом роде. (Он фыркнул.) Как будто можно когда-нибудь стать свободным. Продолжать.
После десяти минут допроса им пришлось смириться с печальной правдой: Лу Джакомо-младший практически ничего не знал о жизни своей дочери с момента ее прибытия в Лос-Анджелес.
— Статья о Микаэле Бранд привлекла ваше внимание, — отметил Майло.
— Уроки драматического искусства, понимаешь? — сказал Джакомо, пожав плечами. Я прочитал это, и у меня заболел живот. Я отказываюсь представлять себе худшее, но все же... это было два года назад. Что бы ни говорила ее мать, Тори позвонила бы.
— А что говорит ее мать?
— У Арлин в голове роятся самые разные безумные теории. Говорят, что Тори встретила миллиардера и сейчас где-то на яхте. Глупости.
в этом жанре.
Глаза отца Тори начали краснеть по краям. Ему пришлось сдержать всплеск эмоций, и он издал тихое рычание.
— Что вы об этом думаете? — резко спросил он Майло. Имеет ли другая девушка какое-либо отношение к Тори?
— На данный момент я недостаточно знаю, чтобы что-то думать, сэр.
— Но ты думаешь, что Тори мертва, да?
— Я бы не стал в этом поклясться.
— Ты не поклянешься, но ты это знаешь, и я это знаю. Два года.
Немыслимо, чтобы она не позвонила матери.
Майло не ответил.
— А другая девушка, кто ее убил?
— Расследование только началось.
— Часто ли с вами случается подобное? Девочки, которые хотят стать звездами и попасть в неприятности?
— Бывает…
— Держу пари, что все время. Как называется та театральная школа, куда ходила та другая девочка?
Майло потер лицо.
— Было бы не очень хорошей идеей идти туда, сэр...
— А почему?
— Как я вам сказал, расследование только начинается.
— Я просто хочу спросить их, знали ли они Тори.
— Я спрошу это за вас, сэр. Если я что-нибудь узнаю, я вам сообщу. Я обещаю тебе.
— Обещания, обещания, — запротестовал Джакомо. Это свободная страна. Нет ничего противозаконного в том, что я туда пойду.