— Альберт Бимиш, сказал он, бывший участник Martin, Crutch & Melvyn и еще девяноста трех партнеров до того дня, когда опустился топор
дата истечения срока действия, и где меня засыпали оскорблениями. Это было восемнадцать лет назад, так что посчитайте и тщательно подбирайте слова. Я могу упасть замертво у тебя на глазах, и тогда тебе придется лгать кому-то другому.
— Вы хороши, пока вам не исполнится сто двадцать, сэр.
— Забудьте об этом, молодой человек, — возразил Альберт Бимиш. Что она сделала?
— Один из его учеников был убит, и мы пытаемся получить информацию о нем от людей, знавших жертву.
— И ты поговорил с ней и понял, какая она сумасшедшая.
Майло усмехнулся.
— У нее есть ученики? — вдруг спросил Бимиш. Позволим ли мы ей преподавать? Когда это началось?
— Она руководит театральной студией.
Старик начал с обильного фарша. Ему потребовалось некоторое время, чтобы донести коктейль до губ.
— Театр, ты видишь это! Она не изменилась.
- Что ты имеешь в виду ?
— Все тот же негодник, избалованный и ленивый ребенок.
— Похоже, ты знаешь ее уже некоторое время, — заметил Майло.
— Детство она провела в большой бревенчатой хижине там...
«Низко», — объяснил Бимиш, неопределенно махнув рукой в сторону Мастера.
Построенный его дедом в 1920-х годах, он был украшением района тогда, как и сегодня. Это взрывоопасно. Хорошо для Пасадены и других мест, где нам нравятся подобные вещи. (Он обратил свой мутный взгляд на улицу.) Видите ли вы здесь еще что-нибудь подобное?
— Нет, сэр.
— На то есть веская причина. Это не подходит. Но попробуйте рассказать это Биллу Дауду-старшему… дедушке. Не изысканный. Он приехал из Оклахомы и заработал состояние на торговле продуктами, галантереей и чем-то в этом роде. Его жена вышла из нищеты, никакого образования, кроме как тратить деньги... Теперь она знала. То же самое и с невесткой... чужой матерью. Блондинка, которая всегда устраивает грандиозные вечеринки.
Старик сделал еще глоток.
— Боже мой, слон.
- Извините ? сказал Майло.
— Однажды они привели доброго Бога-слона. На день рождения, не помню кого. Он испортил улицу, она воняла несколько дней.
(Его ноздри раздулись.) Билл-младший не работал ни дня в своей жизни. Он развлекался на деньги отца и женился поздно. Женщина, как и ее мать, без всякого класса. А теперь вы мне говорите, что она дает уроки драматического искусства? И где происходит этот маскарад?
— Западный Лос-Анджелес, — ответил Майло. Место под названием PlayHouse.
— Я никогда не удаляюсь далеко от цивилизации, — сказал Бимиш. А
[5]
игорный дом? Это кажется очень легкомысленным.
— Здание — мастеровое, как и дом, — сказал я.
— А он туда влезет?
— Район довольно разнообразный…
— Груды бревен, да. Все это дерево и витражи выглядят зловеще.
Хорошо подходит для церкви, цель которой — одновременно впечатлять и угнетать.
Билл Дауд-старший заработал целое состояние на консервированном горошке или чем-то подобном, и он собрал эту кучу досок. Вероятно, эта идея пришла ему в голову, когда он покупал недвижимость в Пасадене, Южной Пасадене, Альтадене и Бог знает в каких еще домах. Именно в этой столице они все жили. Она и ее братья. Ни один из них не работал ни дня в своей жизни.
— Сколько братьев? Я спросил.
- Два. Билл номер три и Брэдли. Первый — безумный, второй — подлый. Второй пробрался в мой сад, чтобы украсть всю мою хурму. (В его обеспокоенных глазах появился гнев.) Он не оставил ни одного. Он это отрицал, но все знали, что это был он.
— Когда это было, сэр? Майло хотел знать.
— День благодарения 1972 года. Маленький негодяй так и не узнал его, но мы с женой знали, что это он.
— И как?
— Он был рецидивистом.
— Он когда-нибудь вас грабил?
— Мы, нет, другие. Не спрашивайте меня, кто или что, я никогда не получал никаких подробностей, это были просто бабьи разговоры. Семья, должно быть, поверила, что это правда, потому что они поместили его в какую-то школу-интернат.
Что-то вроде военной академии.
— Из-за хурмы?
— Нет, — раздраженно ответил Бимиш. Мы никогда не рассказывали им о хурме. Было бы абсурдно проявить нескромность.
—А Нора Дауд? Проблемы с ней? — спросил Майло.
— Она самая младшая и самая избалованная. Она всегда думала об этом.
— Что тогда?
— Стать актрисой, — ответил Бимиш, поджав губы. Она бегала, пытаясь получить роли в кино. Я всегда думала, что за этим стоит его мать.