— Кажется, хорошая программа.
- Я надеюсь. Но не заблуждайтесь. Тори была хорошей девочкой. Она только представляла, что может быть кем-то другим.
— За те несколько раз, когда она вам звонила, сказала ли она что-нибудь, что могло бы нам помочь? Я спросил его.
— Дай-ка подумать… Она звонила мне три раза, может, четыре, я не помню… Что она мне сказала?… Тем более, что она чувствовала себя одинокой. Вот это и было самое главное: одиночество. В дерьмовой квартире. Она не скучала по мне и не хотела, чтобы мы снова были вместе, совсем нет. Она просто хотела сказать мне, что чувствует себя ужасно.
— А ты что ему сказал?
— Ничего, я слушал. Как я и делал большую часть времени, когда мы были женаты. Она говорила, я слушал.
*
Я позвонил Майло на его мобильный телефон и передал ему оба разговора.
— Стать кинозвездой, да?
— Может быть, она нашла парня, похожего на одного из них.
— Мизерв или еще один Адонис из PlayHouse.
— При такой степени наивности она могла бы быть впечатлена любым, кто пробыл там немного дольше ее.
— Интересно, как долго Нора Дауд рассказывала Месерву о своей интуиции и правом полушарии мозга.
—Более двух лет, — ответил я. Он был там до прибытия Микаэлы.
—И когда появилась Тори. Но куда, черт возьми, он мог деться? Ладно, ладно, спасибо, я посмотрю, что мы можем из этого извлечь, пока ждем хозяина Микаэлы.
*
День прошел в колебаниях, которые были столь же значимы, как пробка в океане. Я подумывал позвонить Эллисон, потом Робин, потом снова Эллисон. И в итоге так никому и не позвонил. Я провела воскресенье, спала, бегая и возясь по дому.
Голубое небо и бальзамический воздух только усугубляли ситуацию; Это было воскресенье, которое можно было провести с кем-то.
Я сел в машину и поехал на пляж. Солнце привлекло на побережье и других автомобилистов. Девушки с золотистыми волосами разгуливали в бикини, саронгах, завязанных на талии, любители серфинга надевали гидрокостюмы.
или выходили из него, и туристы широко открывали глаза, наблюдая за всеми чудесами природы, которые они открывали.
На шоссе Pacific Coast Highway заметный патруль полиции заставил всех бежать трусцой со скоростью пешехода между пляжем Carbon Beach и дорогой Malibu Road. Южный вход в каньон Латиго был ближе, но это означало, что мне придется делать все повороты на дороге, поэтому я подождал до Канан-Дьюма.
*
Проехав шоссе Pacific Coast Highway, я оказался один. Подъем в каньон я преодолевал, держа обе руки на руле. Повороты создавали нагрузку на инертную подвеску Seville.
Я был в этом месте много лет назад, но я забыл, насколько крутыми были повороты и насколько крутыми были скалы, если сделать неверное движение.
На самом деле это не совсем подходящий маршрут для неспешной прогулки, а с наступлением темноты дорога наверняка становилась опасной для тех, кто ее не знал достаточно хорошо. Дилан Месерв путешествовал по окрестностям и вернулся туда, чтобы инсценировать свое похищение.
Возможно, из-за изоляции. До сих пор мне не встречалось ни одного транспортного средства, которое бы решило бросить вызов горам.
Я проехал еще несколько километров, сумел развернуться на узкой полоске асфальта, затем повернул направо в сторону Канана, чтобы попасть в долину.
Последним известным адресом Тори Джакомо был обшарпанный, уныло-белый многоквартирный дом. Улица была заполнена транспортными средствами из другой эпохи: легковыми автомобилями и служебными автомобилями. Описание его отца было точным: почти у всех, кого я видел, была смуглая кожа. Некоторые ходили в церковь в своих лучших воскресных нарядах. Религия, казалось, волновала остальных в последнюю очередь.
Я вернулся в город через каньон Лорел, проехал по бульвару Беверли и прибыл в парк Хэнкок. На подъездной дорожке дома Норы Дауд нет Range Rover.
Я пошёл стучать в его дверь, но безрезультатно.
Когда вы не знаете, чем заняться в этой стране, вы отправляетесь на Запад. Но я уже был на Западе.
*
Трава, среди которой было найдено тело Микаэлы, распрямилась, стерев все следы насилия. Я мгновение смотрел на землю и растения, а затем вернулся в машину.
На Холт-авеню я заметил Шайнди Виноград с молодым человеком с редкой бородой, одетым в черный костюм и широкополую шляпу. В окружении четырех малышей она везла двухместную коляску. Они направлялись в сторону Пику. Герши Йоэль, так называемый больной, был олицетворением здоровья и пытался залезть отцу на штаны. Раввин Виноград сначала оттолкнул его, а затем поднял и взвалил себе на плечи, словно мешок с мукой. Мальчик, казалось, был в восторге.
Неподалеку, в районе квартиры Рейнольда Пити, я искал Шона Бинчи, но не смог его найти. Неужели этот парень был настолько хорош? Или он заново открыл для себя Иисуса, и воскресные обязанности взяли верх?