Мы нашли открытый магазин деликатесов на бульваре Вашингтона, купили больше мясной нарезки, чем было нужно, и направились обратно в Беверли-Глен.
Робин вошла в дом, как будто она там жила, прошла на кухню и накрыла на стол. Мы даже не стали дожидаться окончания трапезы.
*
Это движение разбудило меня, когда она встала с кровати. Я вспотел, но глаза были сухими.
Едва открыв веки, я видела, как она надела на меня потертый желтый халат, затем ходила взад и вперед по комнате, касаясь спинок стульев, стола, останавливаясь перед шкафом, поправляя рамку картины.
— Приятная ночь, — сказал я.
«Вид по-прежнему чистый», — ответила она, не оборачиваясь.
—И у нее есть все шансы остаться такой. Боб вызвал геодезистов, и его участок земли определенно непригоден для строительства.
— Сосед Боб, — сказала она. Как он?
— Когда он где-то поблизости, с ним все в порядке.
— Второе место жительства на Таити…
— Нет, директор. Ничто не сравнится с солидным наследием.
— Это хорошие новости… Я имею в виду вид. Именно на это я надеялся, когда выбирал ориентацию комнаты. (Она опустила занавеску и разгладила складки.) Я проделала немало работы для этого дома. Вам там нравится?
— Не так сильно, как раньше.
Она затянула пояс халата и слегка повернулась ко мне лицом. Волосы у нее были растрепаны, губы слегка припухли. Далекий взгляд.
— Я подумал, что будет странно вернуться сюда. Но в глубине души это не так уж и много.
— Это и твое место тоже, — указал я ему.
Она не ответила.
— Это не была формула.
Она подкралась к краю кровати и начала играть с одеялом.
— Ты еще не думал об этом серьезно, Алекс.
Это была правда: я еще не думал об этом серьезно.
— Да, конечно, — ответил я. Много ночей.
Она пожала плечами.
— Есть эхо, Робин.
— Так было всегда. Мы хотели, чтобы акустика была сенсационной.
— Он может быть музыкальным… или нет.
Она откинула одеяло, выровняв его по краю кровати.
— Ты прекрасно справляешься сама по себе.
— Кто это сказал?
— Вы всегда были независимы.
— Да, супернезависимый.
Я ответил резким тоном. Она посмотрела на меня.
— Вернись, — сказал я. Если вам нужен собственный уголок, оставьте себе мастерскую, но возвращайтесь и живите здесь.
Она снова откинула одеяло. Его губы исказились в выражении, которое я не смог расшифровать. Она расстегнула пояс халата, дала ему упасть на пол, помедлила, подняла его и аккуратно сложила на стуле. Организованный ум человека, работающего с электроинструментами.
Она взбила волосы и вернулась в постель.
— Я не оказываю на вас давления. Но подумайте об этом, сказал я.
— Это большой кусок информации, который трудно переварить.
— У тебя крепкий желудок.
— Да, очень сильный.
Она прижалась ко мне и положила скрещенные руки мне на живот. Я натянула на нас одеяло.
— Так будет лучше, спасибо, — сказала она.
Никто из нас не пошевелился.
26
Если я проснусь, то проснусь навсегда.
Пока Робин спал, я бродил по дому и в конце концов оказался в своем кабинете, где начал составлять в голове список. Через некоторое время я это записал.
На следующее утро я собирался первым делом позвонить Эрике Вайс и рассказать ей о Хаузере. Дополнительные аргументы в пользу выдвинутых против него обвинений. Но если бы Хаузер был таким неуправляемым, этого могло бы и не быть
не было бы более толстой папки, которая бы помешала ему преследовать меня. Даже подайте на меня в суд.
Весь этот беспорядок должен был мне дорого обойтись. Я пытался убедить себя, что это цена, которую приходится платить в этой профессии.
Хотел бы я быть таким же спокойным.
Прокручивая в голове сцену в ресторане, я задавался вопросом, как Хаузеру удалось так долго продержаться в качестве психотерапевта. Возможно, самым разумным решением было бы сначала подать на него в суд. Двое полицейских, Хендрикс и Маркетт, похоже, видели вещи так же, как и я, и их отчет мог мне помочь. Но, как говорится, никогда не знаешь наверняка.
Майло бы знал, что делать, но у него были другие заботы.
Я тоже.
Мое предложение Робину возникло из ниоткуда, словно меня укололи пентоталом. Если она скажет «да», можем ли мы поговорить о счастливом конце?
Все эти «если».
*
Майло взял трубку.
— Я как раз собирался тебе позвонить, — сказал он.
— Счастливое совпадение.
— Подождите, я вам сейчас скажу почему.
Он мне объяснил.
— Я сейчас буду, — сказал я.
*
Я оставил записку на тумбочке:
« Робин, мой дорогой, вынужден уйти, снова эти ужасы. Осталось столько же что вы хотите. Если тебе придется уйти, мы поговорим об этом завтра.