— Доктор Гвинн — женщина, — сказал я.
— Ой… извините. Луиза обратила на это внимание. Я здесь новичок.
Доктор, принято ли указывать пол?
— Не беспокойся об этом. Когда она звонила?
— Двадцать минут назад, как раз перед началом моей смены.
— Доктор Гвинн сказала, почему она хотела меня видеть?
— В сообщении просто говорится: «Как можно быстрее, доктор». Вам нужен номер?
— Спасибо, я понял.
Раз Эллисон попыталась связаться со мной таким образом, значит, что-то было не так. Возможно, его бабушка. Новое нападение? Худшее?
Но даже если так, зачем звонить мне?
Может быть, потому, что у нее больше никого не было…
Я услышал его автоответчик. Я осторожно положил лом обратно в багажник и уехал в Санта-Монику.
*
Зал ожидания был пуст. Красный индикатор рядом с ее именем не горел, что означало, что она не находилась на консультации. Я толкнул дверь в кабинет и прошел по коридору в ее кабинет. Я постучал и вошел, не дожидаясь ответа.
Ее не было за столом. И ни в одном из белых обитых кресел, предназначенных для пациентов.
Я позвонил ему, но он не ответил.
Что-то было не так.
Прежде чем я успел все это осознать, мой затылок взорвался от боли.
Как удар молотка по дыне.
Карикатуристы правы: мы видим звезды.
Я пошатнулся и получил второй удар, на этот раз по затылку.
Я обнаружила, что стою на коленях и шатаюсь на плюшевом ковре Эллисон. Я боролся, чтобы не потерять сознание.
У меня снова началась боль в правом боку. Живой, электрический. Порез?
Тяжёлое дыхание позади меня, кто-то напрягается, размытое зрение в виде тёмной штанины.
Второй удар ногой по ребрам убил во мне всякое желание драться, и я рухнул, уткнувшись носом в ковер.
Жесткая кожа продолжала терзать мои ребра. У меня в голове словно зазвенел гонг. Я пытался защититься от следующих ударов, но руки онемели.
По какой-то причине я считал удары ногами.
Три… четыре… пять… шесть, чтобы сделать мой…
34
Мир превратился в серую магму, видимую со дна котла.
Плюхнувшись на сиденье, я моргнул, пытаясь (поначалу тщетно) открыть их. В моих ушах звучал рев тромбона.
Мои веки наконец-то справились. Потолок рухнул на меня, изменил свое решение и поднялся на много миль вперед, превратившись в белое гипсовое небо.
Голубое небо. Нет, синий был немного левее.
Увенчан черным пятном.
Бледно-голубой, точно такого же цвета, как привкус жженой пробки у меня в горле.
Черный: волосы Эллисон.
И бледно-голубой — один из его костюмов. Воспоминания нахлынули на меня.
Приталенный жакет, короткая юбка, открывающая колено. Тесьма по краю лацканов. Тканевые пуговицы.
Множество кнопок; Потребовалось много времени, но это было потрясающе — освободить его от этого.
Волна боли пронзила мой череп. Моя спина, мой правый бок…
Фигура переместилась. Выше Эллисон. Справа от него.
— Видите ли, ему нужна помощь…
- Замолчи!
Мои веки опустились. Я снова моргнул.
Гимнастика для век. Наконец-то ко мне более или менее вернулось зрение.
Она была там. В одном из мягких белых кресел, где она раньше не была... как давно?
Я попытался посмотреть на часы. Простой серебряный диск.
Мое зрение немного прояснилось. Я был прав: на ней был тот костюм, который я себе представлял, ты заслуживаешь хорошего замечания, мой мальчик...
Движение вправо.
Над ней возвышается доктор Патрик Хаузер. Одна из его рук скрылась в волосах Эллисон. Другой приставил нож к ее мягкому белому горлу.
Красная ручка. Швейцарский армейский нож, большая модель. По какой-то непонятной причине я посчитал это ужасно непрофессиональным.
Наряд Хаузера стал более понятным. Белая рубашка для гольфа, мешковатые коричневые брюки, заплатанные туфли.
Из-за укрепленного носка туфли выглядят слишком нарядно по сравнению с остальными.
Белый цвет был неподходящим, если они хотели избежать попадания на них крови.
Рубашка Хаузера была испачкана потом, но не кровью. Удача новичка. Не надо его дразнить. Я улыбаюсь ему.
— Что-нибудь смешное?
Мне не хватало остроумия. Забудь о них, старик.
Гонг, гонг. Взгляд Эллисон скользнул вправо. За пределами Хаузера.
К его офису? Дальше была только стена и шкаф.
Шкаф, скрытый за дверью при открытии.
Темно-синие радужки снова зашевелились. В этот раз я был уверен в офисе. Другой конец, тот, где лежала ее сумочка.
— Сядь и возьми эту ручку, — сказал мне Хаузер.
Я уже сижу, придурок.
Я развела руки, чтобы показать ему, и наткнулась на один из деревянных подлокотников кресла у стола.
Нет, не сидит. Сгорбившись, практически лёжа, голова запрокинута назад, позвоночник в неправильном положении.