Дальше на север квартал немного отремонтировали, и теперь здесь появились относительно чистые многоквартирные дома, обещающие безопасность, которая вытесняет обветшалые довоенные постройки, не дающие никакой иллюзии безопасности.
Первый адрес в списке Тани совпал с одним из старых. Трехэтажное кирпичного цвета оштукатуренное здание в нескольких минутах ходьбы ниже Франклина. Простой фасад, вьющийся газон, вялые клумбы переувлажненных суккулентов, которые с трудом дышат. Выглядит таким же уставшим, как бездомный, толкающий тележку для покупок в никуда. Он на долю секунды параноидально посмотрел мне в глаза, покачал головой, как будто я был безнадежным, и поплелся дальше.
Мутная стеклянная дверь прорезала центр кирпичного здания, но два помещения на первом этаже спереди имели вход с улицы. Таня помнила, как пьяные стучали в дверь, поэтому я поставил на одного из них.
Я вышел и попробовал ручку стеклянной двери. Холодная и неприятно хрустящая, но открытая.
Внутри, коридор от начала до конца, устланный серым полиэстеровым ковром, пах плесенью и освежителем воздуха с апельсиновым ароматом. Двадцать три почтовых отсека прямо за дверью.
Двери цвета печени выстроились в ряд в мрачном пространстве. Множество интервью, если до этого дойдет.
Дверь в задней части зала открылась, и мужчина высунул голову, почесал сгиб руки. Ему лет шестьдесят, седые волосы развевались, как пух одуванчика, в ореоле болезненного света. Тощий, но пузатый, в синей атласной куртке Dodger поверх полосатых пижамных штанов.
Он снова почесался. Подвигал челюстями и опустил голову. «Да?»
Я сказал: «Просто ухожу».
Он стоял там и смотрел, пока я не выполнил свое обещание.
South on Highland провел меня через две мили кинолабораторий, мастерских по копированию лент, складов костюмов, реквизитных магазинов. Все те люди, которых никогда не поблагодарили бы в ночь вручения Оскара.
Между Мелроуз и Беверли несколько многоквартирных домов вдовствующей дорожки цеплялись за элегантность двадцатых годов. Остальные даже не пытались. Поворот на Беверли привел меня вокруг южного края Wilshire Country Club и в Hancock Park.
Хадсон-авеню — одна из самых больших улиц района, и второй адрес в списке Тани соответствовал массивному, многощипцовому, крытому сланцем кирпичному тюдоровскому дому, нагроможденному на покатом газоне, который был вычищен так же тщательно, как паттинг-грин. Пятифутовые бронзовые урны по бокам от входной двери размещали лимонные деревья, усеянные плодами. Двойные двери под известняковой аркой были богато вырезаны. Черные филигранные ворота открывали вид на длинную мощеную подъездную дорогу.
Белый кабриолет Mercedes стоял позади зеленого Bentley Flying Spur, собранного вручную в пятидесятых годах.
Это было то место, куда Пэтти и Таня только что переехали, когда впервые пришли ко мне. Аренда помещения в доме. Владельцы этого дома, похоже, не нуждались в дополнительном доходе. Пэтти была уверена, что переезд не был стрессом для Тани. Разительный контраст с печальным зданием на Чероки заставил меня поверить, и теперь я задавался вопросом о специфике переезда.
Я сидел там и наслаждался видом. Никто не выходил из особняка или из его величественных соседей. Кроме пары похотливых белок на платане, вообще никакого движения. В Лос-Анджелесе роскошь означает делать вид, что больше никто не обитает на планете.
Я позвонила онкологу Пэтти, Ципоре Ганц, и оставила сообщение в ее службе поддержки.
Одна из белок подбежала к левому лимонному дереву, схватила сочный и потянула. Прежде чем она успела завершить кражу, одна из двойных дверей открылась, и невысокая темноволосая служанка в розовой униформе выскочила наружу, размахивая метлой. Животное попыталось помериться силами, но потом передумало. Служанка повернулась, чтобы вернуться в особняк, и заметила меня.
Смотрел.
Еще один враждебный прием.
Я уехал.
Адрес три был быстрой ездой: Fourth Street от La Jolla. Таня вернулась в мой офис сразу после того, как уехала оттуда в Калвер-Сити.
Дом оказался дуплексом в стиле испанского возрождения на приятной зеленой улице с соответствующими строениями. Единственной отличительной чертой здания, где жили Бигелоу, была бетонная площадка вместо газона. Единственным транспортным средством в поле зрения был темно-красный Austin Mini с номерными знаками PLOTGRL.
Солидный средний класс, респектабельный, но совсем другая планета после Хадсон Авеню. Может быть, Пэтти хотела больше места, чем предлагал арендованный особняк.
Моей последней остановкой стала сорокаминутная поездка в плотном транспортном потоке к грязному участку бульвара Калвер к западу от Сепульведы и путепровода 405.