– Чем он был напуган? – спросил Майло.
– Понятия не имею, – чуть быстрее, чем нужно, ответила девушка.
– Какой университет вы окончили? – поинтересовался Майло.
– Браун.
Вот вам и традиция.
– И сразу поступили в Калтех?
– После годичного перерыва.
– Чтобы приобрести опыт лабораторной работы?
– Я путешествовала. Какая вам разница?
– Обожаю путешествовать, – соврал Майло. – И где вы побывали?
– В Европе, в Юго-Восточной Азии. – Короткая пауза. – В Африке…
– Кругосветное путешествие?
Молчание.
– Звучит неплохо.
– Мне требовалось отдохнуть, – сказала девушка. – Перед тем, как снова грызть гранит науки.
– Магистратура – дело нелегкое.
– Магистратура в Калтехе… – Ее глаза опять увлажнились. – Здесь гений на гении. Все, кроме меня.
– Готов биться об заклад, что Браун вы закончили с отличием, – пришел на помощь Майло.
– В Брауне я была среди лучших, а в Калтехе я – никто. – Джульетта отвела глаза. – Трей – вот он гений. И он был моим спасательным кругом.
– А теперь он чем-то напуган. И исчез.
Она снова расплакалась. Майло достал очередную салфетку.
– Что произошло, Джульетта?
– Просто Джули.
– Расскажите нам про Трея, Джули.
Она покачала головой.
– Не могу.
– Джули, ему может угрожать опасность.
– Ради бога, не говорите так!
– Трей наверняка рассказывал вам про убийство.
Джули Харшбергер потянулась, чтобы погладить кошку. Та откатилась в сторону, по-прежнему старательно изображая крепкий сон.
– Омарина, какая ты лентяйка!
– Джули, что именно Трей рассказывал про убийство?
– Что вы заявились к нему домой и устроили допрос!
– Когда вы в последний раз его видели?
– Именно тогда, – горько сказала девушка. – Как только вы ушли, он пришел сюда. На следующий день не зашел и не позвонил; впрочем, и раньше случалось, что он допоздна засиживался в лаборатории. Вчера вечером я сама зашла к нему, как договаривались – мы планировали вместе поужинать, – но его не было. С тех пор он не появлялся ни дома, ни в лаборатории; телефон не отвечает.
– Чего он боялся, Джули?
– Я… я не могу…
– Мы знаем про SAT.
Джули раскрыла рот от изумления.
– Да, неприглядная история, – продолжил Майло. – Но подумайте вот о чем. Трей был чем-то напуган настолько, что сбежал. Если вы нам не поможете и мы найдем его слишком поздно, это может негативно отразиться на его здоровье. Как давно вы узнали о мошенничестве, Джули?
– Несколько месяцев назад, – ответила та. – Трей очень переживал. А она его убеждала.
– Элиза Фримен?
– Трей сказал, что за деньги она родную мать продаст.
– Она вовлекла Трея, потому что он был похож на старшеклассника?
– И окончил ту школу.
– Виндзорскую академию?
Кивок.
– Это было так важно, потому что…
– Все школьники, за которых он сдавал, были из Академии.
– Элиза Фримен работала только с учениками Академии?
– Недостатка в клиентах не было.
– От всех требовали успеха любой ценой?
Джули поморщилась.
– Я ходила в подобное заведение в Хьюстоне, и меня так все достало, что я потребовала перевести меня в государственную школу.
– Слишком большая конкуренция?
– Конкуренция, цинизм, самодовольство. Элиза и ее приятель как раз на этом и паразитировали.
– Ее приятель?
– Трей говорил, что он тот еще жулик, пробу негде ставить. Поговорил с ним – проверь карманы.
– Сколько раз Трей сдавал экзамены за учеников Академии? – спросил я.
– Откуда мне знать? У меня не было желания разговаривать на эти темы.
– А у Трея, выходит, было?
– Вовсе нет, – возразила Джули. – Мы говорили о том, в какую пустышку превратился мир, и Трей привел эту историю в качестве примера.
– Примера чего?
– Глупого и бессмысленного обмана. Весь экзамен – откровенное издевательство; часто можно угадать правильный ответ, ничего толком не зная, – нужно только как следует присмотреться к правильным ответам предыдущих экзаменов.
– Можно – если ты так же умен, как Трей.
– Родители заставляли меня заниматься с репетиторами, начиная с девятого класса, а толку от этого было ноль. Потом я поняла: нужно не изучать весь материал, а готовиться именно к экзамену. В результате получила семьсот девяносто баллов по дополнительной биологии, семьсот сорок – по химии, тысяча четыреста девяносто – по основному SAT. В те годы максимальный балл был тысяча шестьсот.