– Не соответствует твоим стандартам? – спросил я.
– Это пошлятина, брат.
– Не знаешь, кто…
– Не трать мое время. – Он отвернулся.
– Эту женщину убили.
Мужчина остановился. Звякнул металл.
– Ты – коп?
Я выбирал между правдой и ложью всего мгновение. Потом помахал своим бейджиком консультанта – совершенно бесполезным. По большей части люди не присматриваются к деталям. Он даже не потрудился взглянуть.
– Ладно. Я не знаю ее, приятель.
Шагнув вперед, я поднес снимок к его глазам.
– А знаешь, кто сделал?
Цепочка бриллиантов над одной бровью выгнулась. По потолку рассыпались миниатюрные фейерверки отблесков.
– Может быть.
– Может быть или точно?
– Ну да, – сдался он. – Это мой брат.
– Коллега?
– Нет, брат. Как Каин Авелю.
– Твой настоящий брат?
– Мамочка та же, папочки разные. Я научил его всему, он ушел на вольные хлеба и вот таким занимается!
– Значит, стал твоим конкурентом?
– Конкурентом? Я так не думаю. Это все равно что рисование пальцем сравнивать с Микеланджело.
Я взглянул на лавку старьевщика за перегородкой.
– Он тоже занимается антиквариатом?
– Хренью занимается, вот чем. – Он взял у меня снимок Фрэнки, рассмотрел, хмыкнул. – Да, он много такого дерьма сделал. Как вот эта уродливая змея. Видел когда-нибудь такого аспида? Больше похожа на жабу, страдающую анорексией. И это тоже.
Он показал на ряд точек, по диагонали пересекавших подбородок Фрэнки.
– Посмотри на этого жука. Разве это египетский скарабей? Скорее смахивает на таракана. Вон там настоящий Хепри[51]. – Он ткнул в эскиз на стене. – Мофо попробовал изобразить скарабея – получился больной диабетом таракан. У него нет визуального восприятия; нельзя рисовать скарабея, приставив пистолет к его голове.
– Где я могу найти твоего бездарного брата?
– В Долине, где ж еще?
– Пожалуйста, его имя и адрес.
– Она в самом деле умерла? Хм… Не думаю, что его рук дело. У моего братца для этого кишка тонка, его работы похожи… – Он рассмеялся и постучал пальцем по фото. – Смотри сюда, одна худоба. Кожа да кости. Слишком трусоват, чтобы копнуть внутрь и добраться до сути.
– Понимаю, о чем ты. Так его имя…
– Я назвал свое заведение «Тиграи» – знаешь, что это значит?
– Тигр?
– Нет, приятель, так называется мое племя. Тиграи – благородный народ из Эритреи[52]. Всю свою жизнь я вижу яркие сны, в которых рассказывается, что я происхожу от союза царицы Савской и царя Соломона.
Я покивал.
– Не веришь, – сказал он. – Это твоя проблема. Настанет день, когда цари восстанут и правда ослепительно засверкает.
– Надеюсь, это поможет решить проблему с пробками.
Он уставился на меня. Потом сложился от смеха.
– Значит, ты комик… Люблю комиков, сам в свое время работал с некоторыми. – Он назвал несколько имен, как известных, так и нет. – Обычно они делают скрытые рисунки. Для личного пользования, так сказать.
– Типа маллета[53], – вставил я. – Деловая спереди, отвязная с тыла.
– Маллет – для лохов. – Он ткнул пальцем в фотографию Фрэнки Ди Марджио. Изображение смялось. – Жалко ее, на вид серьезная цыпочка. Хорошая костная структура; я мог бы сделать так, чтоб она собой гордилась. У Тигретто она только время потеряла.
– Так называется салон твоего брата?
– Нет, приятель, так он сам себя называет. Тигретто значит маленький тиграи. Как будто мы итальянцы или что-то вроде того. А заведение называется «Занзибар». Как будто он оттуда. – Мастер захохотал. – А сам-то из Пасадины.
* * *
Через тридцать пять минут я стоял перед рыхлым, мягкотелым темнокожим со светлой кожей и с детским лицом. Наголо обритый череп укреплял впечатление, что передо мной ребенок-переросток. И еще голос. Как у запыхавшегося Майкла Джексона.
Внутри все было как у брата, – тату-салон и разномастное барахло. Увидев фото Фрэнки Ди Марджио, он кивнул.
– А, конечно, узнаю – та, спокойная… Она вас послала? – Тигретто оглядел меня с ног до головы. – Хотите рисунок для личного пользования?
– К несчастью, она мертва. Убита. – Предупреждая его следующий вопрос, я быстро показал бейджик консультанта. Он вытаращился, не обратив внимания на малоубедительные доказательства моей квалификации.