– Ни родных братьев, ни сестер?
– Никого.
– Когда она умерла?
– Ну… Давно, она была не такой уж старой. Сердечный приступ. Курила и пила, питалась кое-как… Работала в закусочной – тошниловке, точнее. Вероятно, ела ту же гадость, которую они готовили.
– Она работала поваром? – спросил я.
– На разогреве, – последовал ответ. – Бедняжка Летиция всю жизнь провела буквально как рабыня у горячей плиты.
Глава 34
Мы вошли в кабину лифта, плотно заполненную людьми. Я думал про то, как Джон Дженсен Уильямс использовал это место, чтобы высматривать себе будущие жертвы – молодых женщин.
Выйдя из лифта, мы направились к тому месту, где встретила смерть Урсула Кори. Сейчас это был еще один участок забетонированной площадки. Майло постоял, посмотрел, потом мы поднялись по лестнице к месту стоянки «Кадиллака».
– Что думаешь о Салливан?
– Вероятно, не замешана, но это не значит, что Уильямс не попробует снова с ней связаться.
– Вот поэтому я и сказал ей про подозрение в убийстве. Хочу, чтобы она напугалась до чертиков, когда он позвонит или заявится, и сдала его нам.
Мы миновали квартал, когда он заметил:
– Ловко ты придумал упомянуть о Бонелли, чтобы проникнуть внутрь, а потом обошел эту тему.
– Надеюсь, она оценит мою сдержанность.
– Должна, потому что ты заставил ее вспомнить, как прошло тяжелое детство Уильямса. Мама со сковородками и противнями…
– Мама, у которой проблема с алкоголизмом, – поправил я. – Наверное, озлобленная и несчастная, потому что папочка их бросил.
– Вот-вот, – поддержал Майло. – Добавь сюда плохое питание, и все будет понятно.
* * *
Оказавшись в очереди машин, змеившейся по выездному пандусу, я позвонил Робин и сказал, что мы едем в Окснард.
– Сейчас? Вы застрянете на автомагистрали, – предупредила она.
– Мы сначала где-нибудь перекусим.
– Езжай домой. Я приготовлю вам обоим.
– Хотелось бы увидеться, но не беспокойся, мы что-нибудь перехватим.
– Никакого беспокойства, я сготовлю одно блюдо на всех, – сказала она. – Как насчет пасты с разными остатками? Возьму эти биголи[58], которые понравились тебе в прошлый раз, и добавлю то, что раскопаю в холодильнике… ага, осталась копченая говядина с прошлых выходных. Вобью яйца, добавлю грудинки, и получится что-то типа карбонары.
– Моя белла синьорина… Если ты уже готовишь, то это здорово.
– Что готовит? – спросил Майло.
– Домашнюю еду.
– Да-да-да.
Робин услышала это и рассмеялась.
– Дорогой, я целый день разговариваю с деревом. Твое прекрасное лицо, дополненное его аппетитом, – и я снова почувствую себя нужной. Плюс – у меня праздник.
– По какому поводу?
– Я только что поговорила сам знаешь с кем, сказала, что не делаю реплики никому – ни ему, ни кому-либо другому. Удивительно, но он оказался джентльменом. Может, это вызвано тем, что он только что после реабилитации… И проявляет не свойственное ему здравомыслие. Какова бы ни была причина, я чувствую себя свободной.
* * *
Когда мы приехали, еда уже стояла на столе – огромная порция спагетти, в три раза больше той, что мы обычно готовим на двоих.
Робин пила вино, мы с Майло ограничились водой и продолжили кофе. Бланш заняла стратегическую позицию справа от стула Стёрджиса, вне поля зрения Робин, и подхватывала спагетти, которые он старался незаметно опускать к самым ее усам. Как только Майло начинал кидать макароны себе в рот, она принималась тереться о его ногу. Если он тер ногою в ответ, она громко урчала.
– Я вижу, под столом кипит жизнь, – заметила Робин.
– Животный магнетизм, – пояснил Майло.
* * *
За последней чашечкой кофе Робин сказала:
– Могу я поинтересоваться, что вы, ребята, надеетесь там узнать?
– В настоящий момент – ничего, – ответил Майло. Видимо, мысленно он уже подвел итоги.
– Этот тип, Уильямс, сам убивает ради развлечения, а за жену Кори взялся из-за денег? – спросила Робин.
– Скорее здесь смешанные мотивы, – сказал я. – Он получил деньги, но эта женщина стала самым крупным его трофеем, потому что играет в другой лиге.
– Решил немножко повеселиться за счет боссов? Ну это, да еще желание избавиться от жены – я могу понять, – сказала она. – Но чтобы преследовать своих собственных дочерей?