– У Бернстайна есть какие-то догадки?
– Он думает на какой-то там алкалоид, но пока, собственно, и все. Если тесты окажутся отрицательными, дело останется открытым, и до правды мы, возможно, так и не докопаемся.
– Если б она была копальщицей, то могла бы проглотить какую-нибудь гадость – плесень или споры – все, что может обитать в почве.
– Ты видел какие-нибудь свидетельства, чтобы она рылась на клумбах миссис Депау? Я – нет. Там был в чистом виде журнал садоводства, весь как на стероидах.
– Ну а если б она сорвала там случайную поганку? Рытья тоже не было бы заметно. Теперь вот сиди и думай, не имеем ли мы дела еще и с геофагией: поеданием несъедобных веществ вроде стекла, земли или штукатурки. А что, среди психотиков это развито. В доме на Бель-Азура она тоже копала?
Майло почесал себе нос.
– Не знаю, досье не читал. Если она и грызла там кусты, это не причинило бы ей вреда.
– Может, проблема состояла как раз в этом, – предположил я. – Раньше ей это сходило с рук. Легко отделывалась. А теперь вот не вышло. Кстати, геофагия не идет вразрез с ее прежним родом занятий. Образность тела и проблемы с едой сюда вполне вписываются.
– Актриса с расстройством пищевого поведения. Приехали.
Майло встал и нарезал круг; вернулся к дивану, но остался стоять.
– Ладно. Спасибо за гостеприимство и извини, что подпортил тебе вечер. – Он повернулся к Бланш: – К тебе это тоже относится.
Она увязалась за ним к двери.
Я рассказал о звонке Линусу Маккою.
– Старина Линус, – усмехнулся он. – Джейн Смит, значит? Похоже на плохую шутку.
– Есть новые мысли насчет Овидия?
– Извини, дефицит проницательности. Буду мучиться во сне этой мыслью.
– Ты не помог бы мне найти еще кого-нибудь из сериала? А то обычные методы не сработали.
– Просьба о внесудебном вторжении в персональные данные законопослушных граждан? Это же статья! – Майло открыл входную дверь. – Конечно, попробуем. Но не раньше чем завтра, а то глаза уже слипаются.
Он вгляделся в кухню. Принюхался.
– У тебя там, часом, не завалялось каких-нибудь объедков? Что-то я от всех этих разговоров о ядах и геофагии проголодался…
Глава 17
Майло, верный своему слову, позвонил в десять утра.
– Выцепил для тебя кое-какую информацию о народе из «Субурбии». Ручка рядом?
– Во как. Я же не давал тебе списка актеров?
– Ёшь твою медь… А я тут открыл для себя совершенно новую вещь, Интернет называется. Ну что, готов? Продюсеров ты уже знаешь. Кстати, они супруги. Парень, что играл папашу, в прошлом году преставился: болезнь легких. Двое нигерийцев после закрытия сериала не уплатили в США налоги и оказались не нигерийцами, а уроженцами Ганы. Один из них, Роберт Адьяхо, нынче руководит Новым театром драмы и танца «Ашанти» в Лондоне. Записывай фактологию.
Я записал.
– Жену нигерийца, Диану Хумадо, найти не получилось. Джастин Лемарк – парень, игравший отморозка-сына – теперь первокурсник в Брауне. Настоящее имя Джастин Левин; единственный адрес, который у меня есть, это школьный. Оторва-сестра, Шэй Макнамара, на самом деле и есть Шэй Макнамара. Живет в Эшвилле, Северная Каролина. Там у нее хлопот по горло: занимается пиаром Билтмора, их огромного поместья. О собаке и рыбке никаких известий нет. Записывай офисный номер Макнамары.
Я выразил своему другу признательность.
– При таком уровне достижений, – ответил он, – высылаю сам себе пакетик «Доритос»[23].
* * *
Шесть двадцать вечера в Лондоне давали возможность прозвониться к Роберту Адьяхо. Но в Новом театре «Ашанти» мне ответила лишь голосовая почта с инструкциями, как покупать билеты. Следующее представление – «Возвращение к Отелло», премьера через три месяца.
По номеру Шэй Макнамары в корпоративном офисе Билтмора мне ответила женщина по имени Андреа.
– Ее сейчас нет на месте, сэр. Могу я чем-нибудь помочь?
– Я звоню насчет одной женщины, с которой мисс Макнамара в свое время работала. Ее звали Зельда Чейз.
– Продиктуйте, пожалуйста, по буквам.
О, как мимолетна слава…
– Она была актрисой, как и Шэй.
– Я все это ей передам, сэр. Всего доброго!