Я потратил часы на группировку Хайнца Фридриха Гуршёбеля с музеем желаний макао азия, азиатские западные концепции aoc азиатское искусство, медина окаш и адреса двух галерей, граничащих с окашем. Окаша не оказалось, и в него были вставлены настоящие и вымышленные имена Джеффри Дюгонга, а затем имена четырех жертв в лимузине.
Урожай мертвых ветвей.
Я оставил длинное сообщение на рабочем телефоне Майло и отправился на пробежку. В итоге я заставил себя бежать сильнее обычного, добрался до вершины Глена и проехал полмили на восток. Я вернулся домой промокший и с болью, выпил кварту воды, принял душ, оделся, начал возвращаться в офис и остановился.
Мое тело гудело, но мозг был похож на кусок цемента.
Пришло время последовать совету, который я даю пациентам, когда они говорят о том, что чувствуют себя в тупике: отступите, перегруппируйтесь, дайте отдохнуть серым клеточкам.
OceanofPDF.com
ГЛАВА
41
Я играл на гитаре, когда Майло позвонил сразу после девяти вечера.
«Еще нацистские штучки, как будто этого было недостаточно? Я позвонил в центр Холокоста, может, они нам что-нибудь расскажут. Все еще смотрю места действия Окаша, все еще ничего. Тем временем мне нужна твоя помощь. Мне позвонила Хейли Моман — мама Криспина. Пока она разговаривала со мной, ребенок кричал на нее на заднем плане. Видимо, он решил, что ему нужно снова встретиться с нами, не говоря почему. Мама сказала ему, что нет, у него был припадок. Она понятия не имеет, что именно, просто он сходит с ума. Я сказал ей, что могу прислать психолога — что она уже встречалась с тобой. Она спросила, почему ты не сказал мне это сразу, что, ты предположил, что мой сын психически болен? Я сказал, учитывая жалобу Тодда и Ширин, это показалось мне осторожным способом. Это заставило ее замолчать на секунду, а потом она сказала, что мне не нужен твой психотерапевт, у Криспина уже есть один. Тем временем ребенок ворчит на заднем плане. Я сказал, что, может быть, два врача могли бы сотрудничать. Это не понравилось парню, он орет во все горло, хочет «парня Дюма». Даже после того, как Хейли сказала ему, что ты психиатр. Парень говорит: «Даже лучше».
«Жесткий и повторяющийся. Это последовательно».
«Не недооценивай себя. В любом случае, Хейли позвонила терапевту ребенка, и она сказала о тебе хорошие слова, так что все улажено. Лучше раньше, чем позже, хотя я не уверен, что ребенку действительно есть что сказать. Возможно, просто жаждет внимания».
Я проверил свой календарь. Утром собеседование по опеке. Третья встреча с капризным, упрямым отцом. Я его немного разогрел, но нужно было сделать больше.
«Я свободен около часа».
«Отлично, я ей скажу», — сказал он. «Ребенок весь день дома, не думай, что тебе понадобится встреча».
—
В двенадцать пятьдесят пять я подъехал к белому Georgian. По дороге я замедлил ход и бросил взгляд на Clearwater Lane — быстрый взгляд. Никаких машин перед синим домом.
Дверь открыла Хейли Моман, волосы расчесаны, лицо покрыто толстым слоем макияжа. Косметика не могла скрыть усталые глаза и морщины от беспокойства.
«Так вы терапевт. Вы не могли бы мне этого сказать?»
«Это не казалось необходимым».
«Честность всегда необходима… вам повезло, доктор Зонтаг говорит, что вы солидный. Профессор».
«Я немного преподаю».
«Да, да, в медшколе на перекрестке», — сказала она. «Я искала тебя.
Вы работали с детьми, больными раком. Это должно было быть удручающе».
«По большей части это было полезно».
«Это было? В любом случае, тебя проверили и одобрили, так что я позволю тебе поговорить с моим ребенком, давай покончим с этим».
«Есть ли у тебя идеи, что Криспин хочет мне сказать?»
«Как будто».
—
Криспин сидел на полу, скрестив ноги, лицом к огромному аквариуму. Яркие рыбы скользили по коралловому лесу, клевали, ощипывали и тыкали друг друга носами. Пузырьки газировались и вырывались на поверхность воды, зажигая блики света.
Хейли Моман прочистила горло.
Криспин пренебрежительно махнул рукой. «Иди».
Она вздрогнула. Выместила на мне свой стыд взглядом, готовым убить посланника.
«Вперед, Хейли!»
Сдерживая слезы, мать убежала от сына.
Я направился к Криспину, не вызвав никакой реакции. Он был одет в тот же зеленый, старый полиэстеровый комбинезон и неуместные черные крылья. Его паж был в беспорядке, бежевые волосы торчали в странных направлениях. Его кожа была покрыта прыщами, что-то похожее на урожай маленьких гранатовых зерен на сжатом бледном лице.
«Привет еще раз, Криспин».
«Сидеть или стоять».
Я сел рядом с ним.
«Как я и думал».
«Простите?»
«Ты хотел установить связь, поэтому ты сел. Я знал, что ты сделаешь это. Я дал тебе фиктивный выбор». Он продолжал смотреть на аквариум. Но не на рыбу; никаких движений глаз. «Александр Дюма Делавэр. Писатели — профессиональные лжецы. Видимо, психологи тоже. Тебя назвали в честь профессионального лжеца. Твоя мать была нечестной?»