Морленд сказал: «Я думаю, он приближается». Его палец был поднят, но он по-прежнему смотрел на океан.
Я не слышал ничего, кроме волн и щебета птиц. Морленд кивнул. «Да, определенно».
Через несколько секунд с востока послышался глубокий гул тамтама, который становился все громче.
Над обрывами появился большой темный вертолет, завис прямо над нами, затем опустился на дорогу, словно гигантская саранча.
Двойные роторы, раздутый корпус. Песок брызнул, и мы опустили головы и прикрыли рты руками.
Роторы замедлились, но не остановились. Дверь открылась, и вниз хлопнула лестница.
Руки манили.
Мы побежали к судну, глотая песок, с лопающимися ушами, и забрались в каюту, стены которой были обшиты брезентом и пластиком и воняли топливом. Морленд, Пэм и Кридман заняли первый пассажирский ряд, а Робин и я расположились позади них. Кучи снаряжения и упакованные парашюты заполнили заднее складское помещение. Двое моряков сидели впереди. Полузадернутые плиссированные шторы позволили нам частично увидеть их затылки и полоску подсвеченной зеленым панели.
Второй офицер на мгновение оглянулся на нас, а затем посмотрел прямо перед собой.
Он указал. Пилот что-то сделал, и вертолет вздрогнул и поднялся.
Мы вышли в море, повернув на юго-восток и следуя вдоль береговой линии.
Достаточно высоко, чтобы я мог различить клинкообразную форму острова. Южный пляж был острием кинжала, наша цель — рукояткой.
Блокада была не более чем вырезанием из бумаги с этой высоты. Вершины гор были черным кожаным поясом, баньяны скрывались за надвигающейся темнотой и кольцом гор. Вертолет резко вильнул, и восточная оконечность острова скользнула в поле зрения.
Бетонный берег и неспокойная вода, ни деревьев, ни песка, ни рифов. Наветренная гавань представляла собой щедрое углубление размером с ложку. Природный порт.
Там были пришвартованы корабли, достаточно большие, чтобы выглядеть значительными с этих высот. Некоторые из них двигались. Сильные волны — я мог видеть пену, нагромождающуюся на массивную морскую дамбу.
Мы повернули на север, к базе: пустые участки черного цвета с серыми прожилками, игрушечные строения, которые, должно быть, были казармами, а также несколько более крупных зданий.
Вертолет снизился, и мы идеально приземлились. Полет был коротким, как аттракцион в парке развлечений, а жестокая эффективность блокады стала очевиднее, чем когда-либо.
Пилот заглушил двигатель и вышел, не сказав ни слова. Второй офицер подождал, пока роторы затихнут, прежде чем отпустить нашу дверь.
Мы вышли и нас обдало потоком влажного воздуха, затхлого и химически загрязненного.
«Наветренная сторона», — сказал Морленд. «Здесь ничего не растет».
Матрос в приспособлении, напоминающем огромный гольф-кар, провез нас через сторожевой пост и мимо казарм, складов, ангаров, пустых взлетно-посадочных полос. Бетонные поля, заполненные самолетами, вертолетами и разобранными судами, заставили меня вспомнить о воздушной свалке Гарри Амальфи. Некоторые из самолетов были антиквариатом, другие выглядели новыми. Один изящный пассажирский самолет, в частности, мог бы похвастаться генеральным директором.
Гавань была закрыта от обзора дамбой, чудовищным сооружением той же грубой конструкции, что и блокада. Над ней развевался и хлопал американский флаг, словно полотенце в раздевалке. Я слышал, как сердито нападает океан, ударяясь о бетон с ревом гладиаторской публики.
Глядя в сторону западной границы базы, я увидел место, где, должно быть, упал Пикер. По крайней мере, в полумиле отсюда. Двадцатифутовое ограждение из цепей завершало тюрьму баньянов. Кридман сказал, что базой управляла костяк команды, и на земле было очень мало моряков — может быть, два десятка, ходящих, наблюдающих.
Гольф-кар проехал по почти пустой парковке, через небольшой унылый сад и подъехал к трехэтажному зданию в колониальном стиле с белыми досками и кирпичом, зелеными ставнями.
ШТАБ-КАПИТАН ЭЛВИН С. ЮИНГ
Рядом стояло одноэтажное здание того же проекта.
Клуб.
Внутри клуба был длинный ореховый коридор — темно-красный шерстяной ковер с узором из скрещенных сабель, латунные светильники. Панели были выложены бурлящими морскими пейзажами и моделями кораблей в стеклянных витринах.
Другой моряк отвел нас в зал ожидания, украшенный фотоувеличениями истребителей и клубных кресел. За кафедрой хозяина стоял моряк в парадной форме. Стеклянные двери открывались в столовую: мягкий свет, пустые столы, запах консервированного овощного супа и плавленого сыра.